– Мария, поздравляю, вам одобрена виза! Сдайте ваши отпечатки пальцев в следующем окне.

Я чуть не подпрыгнула от радости, но сдержалась, боясь провалить легенду. Ради Диснейленда до потолка взрослые люди не прыгают. За пять минут сканер записал отпечатки пальцев в систему, и я вышла из здания, вернувшись в ледяную июльскую тень, но мне уже было жарко: адреналин согрел. Получив обратно телефон, написала Матвею:

«Милый, я назначаю тебе свидание в сентябре! Как мы и планировали)»

Хоть у него была глубокая ночь, ответ пришел тут же. Он не перевёл телефон в беззвучный режим, чтобы услышать мой звонок или смс.

«Не понял. Ты уже вышла? Что случилось? Тебе отказали?» Между строк читалась паника.

«Всё замечательно! Мне одобрили визу и в сентябре я прилечу к тебе!»

Через секунду раздался звонок.

– Что, правда?

– Да! Матвей, мне одобрили визу, я лечу к тебе!

– Но ты провела там от силы минут двадцать…

Я не могла взять в толк, почему он не слышит моих слов и ищет подвох. Голос бодрый, но может он всё же не проснулся?

– Матвей, ещё раз: мне одобрили визу! Теперь можно покупать билеты!

Наконец, он понял, и эта новость стала лучшей за прошедший день и тот, который уже наступил. Хотел, чтобы я сразу предупредила руководство, но я решила подождать паспорт с визой, прежде чем бронировать неделю отпуска в сентябре. Курьер привезет паспорт через несколько дней, тогда же куплю билет. Матвей предлагал оплатить перелет, но я настояла, что сделаю это сама – по той же причине, почему взяла на себя расходы по получению визы.

Матвейу мои феминистические наклонности не нравились. Если я плачу за себя, значит, он мало зарабатывает. Объяснения, что такой расклад временный, немного успокаивали, но каждый раз, обсуждая поездку, он говорил, что вернет мне потом деньги. Он упускал из виду, что «потом» наступит вскоре после получения мной визы невесты. Уже было ясно, что предложение руки и сердца не за горами, и моя финансовая независимость закончится, как только перееду в Штаты. И потом, все расходы в отпуске он брал на себя – мы будем жить у его родителей, Матвей купит билеты в Диснейленд и будет платить в ресторанах и кафе, даже если я буду против. Поэтому покупка билета за свой счет виделась мне минимальным финансовым вкладом в наши отношения. К тому же я думала, что таким образом показываю, что не ожидаю, что прилечу на всё готовое.

Глава 27. Матвей пропал

Вскоре после получения паспорта с заветной наклейкой с силуэтом орлана Матвей прислал цветы с открыткой: «Я люблю тебя! До встречи в сентябре!» Он был в другом полушарии, но не забывал оказывать знаки внимания без повода. По визе я могла приехать в Штаты в любой момент в следующие три года и оставаться до полугода, но мы были уверены, что воспользуюсь туристической визой не более пары-тройки раз, пока не получу визу невесты. То, что мы поженимся, считалось как будто решенным: мы спокойно об этом говорили, строили планы, и во время стажировки в родильном отделении Матвей даже спрашивал, как я отношусь к домашним родам. Но мы не говорили, когда наши отношения станут официальными.

Как минимум, потому что эта часть полностью зависела от Матвея, в первую очередь, финансово. До экзамена на лицензию в феврале оставалось больше полугода, но с ноября начиналась самая жесткая подготовка, и свободного времени останется мало. Чтобы приступить в марте или апреле к работе, Матвей начал поиски работы.

Когда мы познакомились, он упоминал, что после получения лицензии переедет севернее, чтобы снова наслаждаться сменой сезонов, а не круглогодичным летом. Его лицензию принимали не во всех пятидесяти штатах, но всё равно выбор был. Матвей успел съездить на собеседование в Массачусетс и Нью-Йорк18. После самого интервью вместе с риелтором он присматривал жилье. Из каждой поездки он записывал для меня короткий видео обзор. Потенциальный район для проживания он отбирал по расстоянию от госпиталя, в котором ему предстояло работать, и стоимости аренды – будущую зарплатную «вилку» он понимал сразу.

Перспектива жить в пригороде Бостона мне нравилась заочно. Климат максимально похож на тот, к чему я привыкла, четкие сезоны, хоть и без таких холодных зим. Повышенная концентрация врачей и юристов на квадратный метр сеяли надежду на интеллигентное общество, в которое нам предстояло влиться. Но первоначальные доходы позволят жить в районе с большим количеством афроамериканцев, что меня по незнанию мало смущало, зато Матвей сразу сказал, что не сможет спокойно оставлять меня дома одну. Так Бостон стал нашей мечтой на будущее.

В Нью-Йорке варианты с жильем были привлекательнее и безопаснее, но Матвейу не понравилось само предложение.

– Это максимум на год, очень маленькая больница с недостатком персонала. Сложных больных туда привозить не будут, поэтому для получения широкого опыта не подходит.

Он был голодным до самореализации и челленджей, и простые кейсы, которые он и сейчас делает даже сонным, могли затормозить его развитие. Лучше быть последним парнем в городе, чем первым на деревне – лучше начать в большой больнице с возможностью роста, чем быть лучшим врачом в маленьком госпитале, где он будет делать то же самое каждый день. Да и переезжать каждый год утомительно. Поэтому он продолжал искать варианты. И нашел такой в Техасе. Как обычно накануне интервью он прислал фото в костюме, советуясь, достаточно ли презентабельно выглядит. Ему редко приходилось одеваться по дресс-коду, но моя помощь была ему и не нужна – он дразнил меня. Убедившись, что остаток дня буду в красках представлять, как снимаю с него рубашку и завязываю руки галстуком, он поехал на собеседование.

По опыту предыдущих интервью я ожидала комментариев через пару часов, но телефон не издавал ни звука, как будто Матвей исчез. Ни звонка, ни смс, ни голосового – ничего. Все мои попытки связаться не давали результата: звонки по Facetime оставались без ответа, как и все виды сообщений. Он их даже не читал, что нервировало, ведь на его любимых часах от Apple можно прочитать сообщение и ответить.

«Матвей, напиши хотя бы, что всё хорошо, я волнуюсь».

Всё равно тишина. Выглядело, как будто меня игнорировали, хотя я знала, что это не так. Вероятно, ему некогда, но обратный рейс во Флориду его ждать не будет, а вылет приближался. Я была уверена: что-то случилось. Не выдержав неизвестности, я зашла в социальные сети и нашла его маму. Не входило в мои планы общаться тет-а-тет до личной встречи, но если даже она не знала статус, точно что-то пошло не так. Богатое воображение, приправленное американскими фильмами, нарисовало картины захвата заложников в больнице или другого форс-мажора.

Его мама ответила сразу, обрадовавшись, что я написала. У неё тоже не было информации, но она успокоила, что всё в порядке: скорее всего задержался на интервью. Но интервью не может длиться несколько часов! Тем не менее, она сохраняла полное хладнокровие. Она больше обрадовалась, что я вышла с ней на связь, чем переживала, почему Матвей как в воду канул, и завалила меня раздражающими вопросами, чем я занимаюсь и как представляю себе Америку. Я волновалась за Матвея, боролась со сном, и совершенно не была расположена к светским разговорам. Все вопросы про Америку напоминали мне работу у Миранды Пристли19, я не понимала, почему поездка в Штаты должна была быть для меня как сбывшаяся мечта. Я дипломатично ответила, что очень соскучилась по Матвею, а место встречи не имеет значения, что было правдой, – для меня Америка была и остается ещё одной страной на карте мира. То, что эмигрировавшие в США продолжают нахваливать страну как лучшее место на планете, смущало. Как и то, что даже не допускают мысли, что кому-то это не нужно.

Пока я набирала текст ответа, зазвонил телефон. Московское время близилось к десяти вечера – так поздно мог звонить только Матвей. Он действительно