пожелания здоровья и счастья.

Он чуть кивнул, я поклонился и сделал полшага назад.

— Ваше сиятельство, примите и от меня глубочайшие… и позвольте откланяться. Первый день в столице, нужно многое успеть…

На лице франта в бранденбургерах такое облегчение, что вот со мной уйдет и весь смрад, хозяин кивнул, благосклонно отпуская, но вдруг Антонина Ивановна всплеснула руками.

— Кирюша, что же ты вот так сразу?.. Пусть молодой человек останется с нами на ужин! Ведь правда, Кирюша?.. Я так много хочу узнать о наших старых друзьях, я по ним скучаю!

Вадбольский бросил на неё взгляд, в котором мне почудилось изумление, но после паузы сказал ровным голосом:

— Да-да, ты права, дорогая. Как вас зовут, юноша?

— Юрий, — ответил я. — Юрий Вадбольский.

— Юрий, — повторил он по-прежнему безучастно, — останьтесь на ужин, расскажите… Кстати, вы уже остановились где-то?

— В «Золотом Колосе», — сообщил я.

Он улыбнулся.

— Да, хорошая гостиница. Но уже вечер, нечего по ночам ездить по незнакомому городу. Переночуете у нас, а с утра и займетесь… ну, делами.

Антонина Ивановна, подошла, обняла за плечи, от неё пахнуло женским теплом и уютом, при её росте пришлось закинуть руку повыше, но повела меня из зала по широкому коридору, где в нишах всё те же статуи чего-то античного, а двери одна от другой шагов на десять, что значит, помещения там ещё те по площади.

Глава 12

Ещё на лестнице Антонина Ивановна велела слугам поставить на стол ещё один прибор, усадила меня в одной из комнат, расспрашивала о Василии Игнатьевиче и Пелагее Осиповне.

Минут через десять появился лакей в расшитом галунами долгополом костюме и пригласил к столу.

Столовая в светлых тонах, стол на двенадцать персон застелен ослепительно белой скатертью.

Я бросил внимательный взгляд на щедро накрытую столешницу, в глазах рябит от сверкающих бокалов, золотой посуды, серебряных вилок.

Почти одновременно с нами в столовую с другой стороны вошли рослые парень и девушка, как я понимаю, сын и дочь хозяина. Оба в отца высокие, белобрысые, парень в зеленом мундире юнкера, чёрных брюках и щегольских сапогах, явно сшиты на заказ, девушка в кружевном чепчике, что мило обрамляет её миловидное личико, и в платье кремового цвета, что широким колоколом скользит по блестящему полу.

Оба заметно напряглись, парень посмотрел с неприязнью, а девушка брезгливо поджала губы. Блин, мелькнула мысль, надо было сперва, а не потом в магазин готовой одежды. Здесь ей придается слишком большое значение. По ней судят по статусу, положению и даже образованию.

Кирилл Афанасьевич сказал светским тоном:

— Мои дети, Игорь и Наталья. А это сын моего старого друга из Сибири, Юрий Вадбольский.

Парень чуть наклонил голову, но в глазах я прочел: а, из Сибири, понятно, почему такой убогий, девушка холодно промолчала.

Антонина Ивановна сказала счастливым голосом:

— К столу, все к столу!.. Ужин стынет!

Я опустил зад на стул последним, так по этикету, посмотрел на главу дома, будем ли читать благодарственную молитву перед едой, я-то могу повторить любую и на любом языке.

Кирилл Афанасьевич взял нож и вилку, понятно. Петербург город светской культуры, церковных традиций слишком много, чтобы соблюдать все. За главой дома приступили к еде Игорь и Наталья. Антонина Ивановна сперва убедилась, что все принялись насыщаться, расцвела в довольной улыбке и тоже взяла вилку в одну руку, нож в другую, но всё ещё смотрела на всех нас, как наседка на птенчиков.

Вбежал запыхавшийся франт в витых бранденбургерах, пышные эполеты на каждом шагу подпрыгивают, с ходу бросил на меня удивленно-злобный взгляд, даже с шага чуть сбился, глаза сузились, а шерсть, как догадываюсь, на спине вздыбилась, как у самца при виде другого, что пытается отжать его кормовые угодья.

— Простите, — сказал он трагическим голосом, обращаясь к главе дома, — Дела, дела, столько дел!!!

И десять тысяч курьеров, договорил я мысленно, но смолчал. Кирилл Афанасьевич кивком указал ему на стол, франт торопливо придвинул стул и сел рядом с Натальей, но продолжал поглядывать в мою сторону уже злобно-растеряно.

Кирилл Афанасьевич кивком указал мне на широкое блюдо рядом с моей тарелкой.

— Рекомендую, — сказал он снисходительно. — Это мидии…

Я ответил вежливо:

— Да, это наши, дальневосточные, узнаю. У нас простой народ ест их «по-моряцки»: с лимоном, чесноком и водочкой, есть любители, что готовят супы, рагу, суфле, салаты и даже пасту. Благо мясо мидии можно отваривать, тушить в сливочных, чесночных, томатных и других соусах, жарить, коптить, мариновать, солить…

Франт на глазах наливался злобой, на меня бросал ненавидящие взгляды, Антонина Ивановна от изумления приоткрыла рот, а Кирилл Афанасьевич спросил со странным выражением:

— А вы, Юрий, как предпочитаете?

Я сказал легко:

— А я не перебираю, ем всё. Хотя у нас мидии подаются чуть светлее… и мягче.

Его щека чуть дернулась, сам видит, что мидии передержали в соусе, потому потемнели и стали чуть жестче.

— А что, — спросил он, меняя тему, — в вашем личном меню?

Я ответил с надлежащей скромностью, даже глазки притупил:

— Мне о разносолах думать рано, ваше превосходительство. Должен много учиться, много работать, преуспеть и служить Отечеству и Государю Императору. А кулинарию потом, когда буду стар и немощен, и других радостей не останется.

Франт, уже багровый от ярости, начал ещё и раздуваться, словно петух перед боем. Странно, вроде бы я его ничем не задел, не обидел, даже на ногу не наступил и в суп ему не плюнул.

Кирилл Афанасьевич посмотрел на меня странно, медленно кивнул, не сводя с меня взгляда.

— Очень правильные речи. Слишком много молодежи опускается до низменных удовольствий. А как вы?

Я ответил подчеркнуто твердо, как истинный дворянин, защитник интересов Его Величества Государя Императора, а также ещё и Отечества:

— Это слишком простые удовольствия, ваше сиятельство! Предпочитаю более высокие, полученные от решения трудной задачи или выполнения трудного дела. Даже усталость от тренировки с мечом или шпагой и то выше плотских радостей желудка.

Он сказал задумчиво:

— Только в провинции и остались правильные юноши.

Антонина Ивановна воспротивилась:

— Ну что ты говоришь, Кирюша!.. Просто драчуны и гуляки чаще бросаются в глаза. А так и в Петербурге много молодых людей, готовых положить жизнь за императора, за возвышение России…

Он усмехнулся, голос смягчился.

— Ну да, в Сибири нет таких борделей, как здесь, потому там такие правильные молодые люди.

После ужина, который я, надеюсь, выдержал с честью, благо как что есть и какой из вилок ковырять могу в любой момент заглянуть в Википедию, все