- Зачем ворошить далёкое прошлое? Столько лет прошло, всё уже, как говорится, быльём поросло. Тем более что вы даже не знаете, действительно ли тот сержант виновен в гибели вашего дяди.

- Я точно знаю, что виновен!

- Ну, пусть так. Значит, он давно уже понёс наказание за содеянное.

- Нет, он ничего не понёс. Он сухим вышел их воды.

- Поверьте, Лерочка, так не бывает. Рано или поздно наказание за содеянное обязательно приходит. Если он, как вы говорите, вышел на тот момент сухим их воды, и если он действительно виновен, судьба давно уже покарала его, помяните моё слово. Может, его уже и в живых давно нет.

- Нет, я чувствую, он жив. Просто затаился где-то.

- Ну, хорошо, найдёте вы его. Что дальше?

- В глаза ему посмотрю и...

- И что?

- Я не знаю, - призналась Лера.

- Что же тогда движет вами? Каков ваш мотив?

- Мой мотив?

- Ну да. Вы так говорите, будто кто-то заставляет вас искать этого человека, хотя вам самой этого совсем не хочется.

- С чего вы... Почему вы так думаете?

- Я смотрю на вас, я слушаю вас, я чувствую, как вы мечетесь. Там, в душе. Как будто сами не понимаете, зачем вы куда-то едете, зачем ищете какого-то несчастного, которого давно уже стоило простить. И я уверен, что ваши близкие: ваш папа, ваши бабушка и дедушка - давно простили его.

- Нет! - неожиданно громко возразила Лера и с опаской покосилась на верхнюю полку, где молодой человек приподнял голову и вопросительно посмотрел на неё. - Нет, - уже тише сказала она. - Никто не простил его и никогда не простит. И я тоже. Он должен ответить за содеянное.

- И всё же подумайте об этом ещё разок. А пока давайте спать. Утро вечера мудренее.

Лера долго не могла уснуть, ворочалась с боку на бок, ложилась то на спину, то на живот. Но сон всё не шёл. Кроме того Иван Дмитриевич, как назло, похрапывал в такт стучащим колёсам. Получалось: "Хр-р, тук-тук, хр-р, тук-тук...", и это жутко раздражало. Как и раздражал ночник, бесполезный тусклый свет которого освещал только самого себя, но который Иван Дмитриевич зачем-то включил, перед тем, как лёг спать.

В конце концов, она провалилась в сон, да так резко, что дух захватило, и долго ещё продолжала падать, будто парашютист в затяжном прыжке, пока не рухнула на ту же полку вагонного купе, где и заснула. Лера подскочила и машинально ощупала себя - всё ли цело. Потом посмотрела на отвернувшегося к стенке и наконец-то переставшего храпеть Ивана Дмитриевича. В это мгновение раздался шорох, и на Леру уставилась свесившаяся сверху голова. Лера хотела вскрикнуть, но голова приложила палец к губам и осуждающе покачалась. Затем она скрылась, а через мгновение молодой человек, всю дорогу до этого спавший на верхней полке над Иваном Дмитриевичем, ловко спрыгнул вниз и присел рядом с Лерой.

- Не спится? - тихо спросил он.

Лера помотала головой, но потом сообразила, что в полумраке этого жеста могло быть не видно, и тихо ответила:

- Нет.

- Ничего, это временно. Вот сделаешь всё, что должна сделать, и сразу станешь спать крепко.

- В каком это смысле - что должна?

- Ты сама знаешь... О! Кажись, подъезжаем уже.

Поезд действительно замедлил ход. Лера обернулась. Ослепительно яркий свет станционных фонарей ударил в окно, и в купе сделалось светло, как днём. Лера на мгновение зажмурилась и вновь посмотрела на соседа сверху. И оцепенела. На её полке сидел дядя Валера. Он, как и прежде, был в военной форме с погонами рядового. Глаза его вспыхнули малиновым огнём, а пересохшие губы произнесли негромко, но настойчиво:

- Найди его! Найди его! Найди...

- А-а-а! - закричала Лера и открыла глаза.

В купе было светло. Но не от станционных фонарей, а потому что за окном уже разгорался день. Напротив сидел Иван Дмитриевич, одетый в костюм, с книгой в руках. Рядом на полке лежала его дорожная сумка и небольшой чемодан. Дверь в купе была открыта. Двое попутчиков сверху, молодая пара, стояли в коридоре, нацепив на спину рюкзаки, и смотрели в окно.

- Доброе утро! - сказал Иван Дмитриевич.

- А? - спросила Лера, ещё не до конца придя в себя.

- Дурной сон?

- Что?

- Я спрашиваю, вам дурной сон приснился?

- Нет, - соврала Лера. - Мы уже приехали?

- Подъезжаем.

- А вы давно встали?

- Давно. И чай попили. С соседями. - Иван Дмитриевич кивнул в сторону молодой пары в коридоре.

- А что же вы меня не растолкали? Я ведь теперь и умыться не успею.

- Не хотелось вас будить. Я же слышал, как вы полночи ворочались. А умыться и на вокзале можно. Там даже удобнее - не качает.

- Возможно, вы правы, - пробормотала Лера и стала приводить себя в порядок.

- Вы приняли решение? - поинтересовался Иван Дмитриевич.

- Какое?

- Важное.

- Простите, не совсем поняла. Вы насчёт чего?

- Я насчёт нашего вчерашнего разговора. Вы приняли решение?

- Да, - подумав, ответила Лера и, посмотрев в упор на Ивана Дмитриевича повторила: - Да.

- Ну что ж, я очень рад. - Иван Дмитриевич улыбнулся. - Очень рад. Надеюсь, оно правильное.

- Я тоже надеюсь, - сказала Лера и уставилась в окно.

Поезд прибыл на вокзал. Пассажиры ринулись к выходу подпихивая друг друга, ударяя чемоданами и сумками по пяткам впереди идущих. Лера тоже поспешила выбраться из вагона. В суматохе она даже забыла попрощаться с Иваном Дмитриевичем. Опомнилась, когда уже заходила в здание вокзала. Обернулась, поискала глазами в толпе своего мудрого попутчика, но тщетно.

Автобус отходил через пятнадцать минут. Лера прошла в конец салона, заняла место у окна, бросила под ноги рюкзачок и, откинувшись на спинку кресла, закрыла глаза.

Проснулась она уже на въезде в Краснокушайск, бодрая и решительная, в прекрасном настроении, готовая к бою, или что там ей предстояло.

Спрашивать дорогу у местных Лера не стала, потому что не хотела лишний раз привлекать внимание. Люди в глубинке любопытные и к приезжим относятся с подозрением. Поэтому она включила на смартфоне навигатор, в который заблаговременно ввела координаты, и пешком отправилась на поиски