и ест с отвращением: схватит бутерброд на ходу, запьет холодной водой. Собственно, Даша ничего не знает о том, что на самом деле мучает Юлию. И если не лукавить с собой, то это вряд ли только история с Галиной. Юля всегда и при любом раскладе думает о Владиславе. Это знают все. И упаси Дашу бог от того, чтобы узнавать какие-то новые подробности.

— Ох, Смирнова, — прошипела Юля. — Только не пялься так на меня. У тебя бывает такой взгляд, как у коровы, которую ведут на убой. Если, конечно, существуют сероглазые коровы. Лучше напиши что-то приличное. Мне нечего сдавать. Сходи к Ковальскому, пусть порекомендует умного человека для беседы. Хорошее, незагаженное имя, чистая репутация. Тема… Что-то красивое и вечное. Антон таких знает. Может, писатель, который сейчас не на слуху, или ученый с именем… Короче, займись чем-то. И перестань в любой ситуации думать, что ты самая несчастная. Это утомляет. Заметь, я ни о чем не спрашиваю и не собираюсь.

— Да, — улыбнулась Даша, — я это ценю.

Она уже собиралась позвонить Ковальскому, как раздался звонок внутреннего телефона на столе Юлии.

— Да, Нина Ивановна, здравствуйте. Что, прямо сейчас? У меня как раз дел полно с номером. Так горит? Ладно. Иду. В смысле бегу и падаю.

Юлия встала и сообщила:

— Гендир желает, чтобы я срочно явилась на его ковер. Сказать, сколько раз Плотников вызывал меня для личной беседы за тринадцать лет совместной деятельности? Легко. Это второй раз. Первый был через два дня после того, как Мих-Мих привел меня и посадил на первый попавшийся свободный стул. Я сильно страшная?

— Да нет, конечно. Ты никогда не страшная. Ты интересная, только похудела, и немного косметики не помешало бы.

— Зачем косметика, — недобро улыбнулась Юлия. — Считаешь, мои дела так плохи, что придется обольщать работодателя?

— Нет. Ты просто будешь увереннее себя чувствовать, зная, что выглядишь хорошо.

— А точно. Не одолжишь мне свою помаду? У меня только темно-красная, как и положено женщине-вамп. Но неохота ею мазаться и даже нелепо для встречи с таким засушенным пеньком. Я за все годы всего один раз видела, как он улыбается. Вышел из своей машины, идет к входу, а там стоит тесть Нестерова. Плотников весь засиял, как солнышко. Руку подает, а сам в пояс кланяется. Чисто по-холуйски.

— Интересно, — печально заметила Даша.

— Знаю, о чем ты подумала. Я сама даже не озвучила… Только не паникуй. Мы вроде недавно поняли, что все происходит совсем не так, как ждали.

— Давай я тебя подкрашу, хочешь?

— Давай. Так, чтобы я была, как я, только лучше. И немного Мальвина.

Юля даже не стала смотреть в зеркало, чтобы оценить работу Даши. Допила последний глоток холодного кофе и направилась к выходу, бросив на ходу:

— Только без напутствий, я и так тебе отвечу: к черту.

Илья Константинович Плотников был невысоким, довольно щуплым мужчиной без возраста с невыразительным и незапоминающимся лицом. Когда он смотрел на собеседника своими блеклыми глазами, объект не только не мог прочитать в его взгляде какое-то отношение, эмоцию. Трудно было вообще понять, видит ли Плотников того, на кого в данный момент смотрит, или витает в своих высоких кругах и глобальных замыслах.

Илья Плотников всегда был в обойме самых активных чиновников, бизнесменов, политиков и при этом умудрялся оставаться в тени — без крупных планов на ТВ и программных заявлений. Он не афишировал своих взглядов, позиций. Ему даже удалось сделать невидимой свою личную жизнь. Причем без всякого нарочитого покрова тайны. Плотников просто умел жить так, чтобы никому не было интересно знать, как именно. Руководитель известного, успешного холдинга — этого вполне достаточно и для широкой публики, и для подчиненных. В коллективе его никто не считал ни демократом, ни тираном просто потому, что у людей не было надобности размышлять о личности гендира, пока все в порядке и он платит нормальную зарплату. Возможно, таким и должен быть идеальный руководитель. Он никого не давит, не продвигает, для оценки результатов коллективного продукта держит специалистов. И такая милая слабость. Он не отказывает условным друзьям в их просьбах кого-то пристроить на хорошее место. На этом почти благотворительном поприще Илье Константиновичу иногда очень везет. Он и сам любит пошутить над собой: «Бывает, беру человека наугад, не заглянув в резюме или рекомендации, а получаю отличного профи. Только Нестеров, Виноградова и Смирнова чего стоят. За голову каждого любой редактор отдаст весь свой штат». Эта шутка не просто не принижала авторитет Плотникова как руководителя, из нее родилось и распространилось устойчивое мнение о редкой интуиции Ильи Константиновича и способности растить и поддерживать таланты.

Юлия вошла в приемную гендира и наткнулась на пристальный, даже придирчивый взгляд его секретаря Нины Ивановны, плотной дамы в очках с очень короткой стрижкой.

«Она смахивает на собаку бойцовой породы», — подумала Юля и широко улыбнулась:

— Явилась, Нина Ивановна, по вашему приказанию. Честь имею. Сам свободен или мне можно тут у вас отдохнуть на этих стульях с золотой отделкой? Новые?

— Можно сказать и так, — важно ответила секретарь. — Посиди, конечно. Я уже ему позвонила, когда ты дверь открывала. Сейчас позовет.

— Вот спасибочки, — развалилась Юля на стуле с мягким сиденьем и спинкой.

— Юля, — назидательно произнесла Нина Ивановна. — Эта темно-лиловая толстовка не идет к твоим черным брюкам. Какое-то похоронное сочетание получается. И с цветом лица тоже не очень гармонирует. А вот помада у тебя симпатичная. Где покупала, чей бренд?

— Смирнова мне намазала. Могу спросить, где брала, но такой цвет не подойдет к вашей зеленой юбке.

— Дерзкая ты, Виноградова, — сурово проговорила секретарь. — Не самое приятное качество для женщины.

В этот момент позвонил внутренний телефон, и Нина Ивановна сказала:

— Заходи. Он ждет.

— Вот жалость, — поднялась Юля. — Я как раз приготовилась послушать про самые приятные качества женщины. Где еще такое узнаешь.

Юля открыла дверь шефа.

— Юлия Викторовна, рад вас видеть. — Плотников даже вышел из-за стола, чтобы пожать Юле руку. — Это, конечно, безобразие, что годами не нахожу времени поговорить со своим лучшим заведующим. Но, с другой стороны, зачем отвлекать человека, если он и сам прекрасно знает, что делать. Садитесь, пожалуйста. Стакан воды, кофе?

— Воду, если можно. Илья Константинович, я так поняла: мы годами не виделись, потому что у меня и так в отделе все прекрасно… было. Что-то уже не прекрасно?

— Какая ты прямолинейная, — произнес Плотников почти отеческим тоном. — То есть ты не допускаешь, что я могу просто захотеть поговорить с интересным мне человеком, который столько лет является верным