Сыщик развернул автомобиль и двинулся к дому, в котором жила Даша Хворостова.

Еще вчера он размышлял и сводил воедино информацию из дневника и рассказа Бубнова, услышанного в чайхане. Получалось, что Инесса заметила слежку, знала, как опасны для нее конкуренты Бубна, и припрятала награбленное добро в тайнике, известном лишь ей. Ее записи в дневнике были шифровкой, единственным указанием на то, где можно найти вещи, вынесенные из квартир ограбленных стариков.

У знакомого подъезда Лев Иванович припарковал машину и быстро поднялся к квартире Даши.

В последний раз она выглядела странно, но сказала, что расстроена вандализмом на кладбище. Сыщик надеялся, что девушке стало лучше и он сможет сейчас отвезти ее в управление.

На стук никто не открывал.

Лев Иванович набрал номер Дарьи и прислушался. За тонкой деревянной дверью царила тишина. Он снова и снова нажимал вызов в телефоне, стучал в дверь, но без всякого толка.

На площадку из соседней двери выглянула старушка и резко проговорила:

– Вы что тут с утра хулиганите опять?

Лев Иванович показал ей служебное удостоверение.

– Полиция. Скажите, вы не знаете, куда ваша соседка исчезла, почему дверь не открывает?

– Хорошо, что вы пришли. Тут такие нехорошие дела творятся! – Бабулька отошла в глубину квартиры и пальцем поманила Гурова за собой. – Я уже хотела участковому жалобу написать. Сироту эту, Дашку Хворостову, я ведь сызмальства знаю, дружна была с ее бабушкой, да и матерью. Инесса, земля ей пухом, мне еще с зубами помогала, устроила лечение в клинике. Так вот эту Дашку обобрать наша старшая по дому хочет. Я сама слышала через дверь. Она ушлая, председательша эта, деньги девчонке совала, сказки ей рассказывала и предлагала квартиру продать. Она и ко мне подкатывалась, зачем, мол, вам трешка одной. Предлагала мне поменяться на ее однушку, а в подарок путевка в санаторий. Нашла дуру. У нее хоть и ремонт, однако я ученая, знаю, что моя трешка миллионы стоит. Можно в санатории остаток жизни прожить на эти деньжищи, да я не хочу. Привыкла уже к этому месту, здесь и умру. Я сама слышала, что соседка с пятого этажа – Нелли Павловна ее зовут – к Даше стучалась и разговаривала с ней, все выспрашивала, долгом за коммуналку стращала, квартиру продать уговаривала. Даже бумажки уже притащила девке, а та зеленая, глупая, наверное, и подписала все. Если так, то выгнала она сироту из квартиры. Даша на улице уже ночует. А такая девочка хорошая, и парня себе завела. Он ее каждый день караулит у подъезда, на лицо хоть и некрасивый, но и она не в мать пошла. Инесса-то была эффектная, все мужики во дворе головы на нее сворачивали. А дочка худенькая, бледная, в чем душа только держится. Зато парня отхватила крепкого, он ее прямо таскает туда-сюда как кутенка, ничего плохого, что страшненький. Зато налево ходить не будет, вон как ее любит. Поскандалят они, парень и давай в двери колошматить, кричать. Я погрозилась на него, да ведь это дело молодое, ругаться да мириться. На председательшу я хотела участковому пожаловаться. Оберет же она сироту и на улице оставит.

Вдруг наверху раздался стук каблуков, и старушка мигом шмыгнула в свою квартиру.

На верхней площадке показалась высокая женщина в длинном белом пальто и красных сапогах.

Она неприязненно посмотрела на Гурова и спросила:

– Вы к кому?

– По делу, – ответил он, показал удостоверение и осведомился: – А вы здесь проживаете?

– Да, на пятом этаже.

– Документы покажите, пожалуйста.

Женщина полезла в лаковую красную сумочку и поинтересовалась:

– А что произошло? Меня зовут Нелли Павловна. Я председатель ТСЖ этого дома, поэтому должна знать обо всех происшествиях, приключившихся с жильцами. Я отвечаю здесь за все.

– Нелли Павловна, скажите, когда вы видели свою соседку Дарью Хворостову в последний раз?

– Она что, пропала или натворила что-то?

Гуров видел, как глаза женщины забегали, хотя она и пыталась сохранить невозмутимое выражение лица.

– Тайна следствия, не могу вам рассказать. Отвечайте на вопрос! – заявил сыщик.

– Как у вас все строго в полиции! – сказала женщина, вдруг расстегнула пальто и вздохнула так, что ее солидный бюст всколыхнулся. – Конечно, видела. Вчера забегала по-соседски. Чайник ей подарила, а то живет бедная сиротка в голоде и холоде. Что мы в подъезде стоим, может быть, вы ко мне зайдете? Я вам кофе сварю с капелькой коньяка для тонуса. А то вы в такое раннее время уже на службе. – Нелли Павловна игриво улыбнулась и прикоснулась пальцем к рукаву его куртки.

Он на всякий случай отодвинулся подальше от этой игривой особы и задал новый вопрос:

– Вы предлагали Дарье продать квартиру? Заключали с ней договор купли-продажи?

На лице председательши по-прежнему была кокетливая улыбка, но она застыла, а на шее выступили красные пятна.

– Нет, конечно, – ответила она. – Я просто одолжила ей денег, чтобы девушка могла купить себе еды. У нее же в квартире ужас самый натуральный. Даже света и воды нет. Помогаю чисто по-соседски.

– Есть свидетели. У Дарьи на руках имеется второй экземпляр этого договора.

– Да врет эта девчонка, не брала она его! – воскликнула Нелли Павловна и тут же осеклась, поняла, что сболтнула лишнего.

– Значит, есть договор, – сказал Гуров. – Пойдемте в вашу квартиру, но не за кофе. Я хочу взглянуть на договор. У меня есть к вам вопросы.

– Мне на работу пора, меня там люди ждут. – Игривый взгляд и улыбка Нелли Павловны сменились злой гримасой.

– Хорошо, тогда берите договор, и едем в управление, – заявил Лев Иванович. – Ответите на вопросы там, на работе можете сказать, что на беседу в полицию срочно отправляетесь. Я могу вам даже справку выдать насчет того, где вы были.

– Не надо в управление, – буркнула женщина и начала подниматься по лестнице.

В квартире она молча швырнула сумочку и ключи на тумбочку, стоявшую в прихожей, прямо в сапогах прошла к серванту и вытащила из ящика тонкие листы договора в пластиковой папке.

Лев Иванович пробежался взглядом по страницам и проговорил:

– Три миллиона за двухкомнатную квартиру, расположенную в центре Москвы. Цены-то какие нынче низкие.

– Она сама согласилась, вот подпись и расписка о задатке. – Красный наманикюренный ноготь уткнулся в бумажку с росписью Дарьи. – Все честно, по закону.

– Когда вы с ней договор подписывали?

– Там все указано. Вчера до обеда, часов в одиннадцать. Я принесла ей договор и задаток. Она так обрадовалась, что даже второй экземпляр не забрала.

Лев Иванович изучил расписку. Тридцать