двадцати восьми до… где-то тридцати трех лет. Аристократы. Небогатые. Что нам говорят эти сведения, если собрать их в кучу и немножко повращать? Что это люди никак не невинные овечки. Вон какие потертые кобуры и ножны, да и звенья цепей у гримуаров видишь, как сточены? Вот. Следовательно, я предположил, что вся эта троица пошла на большой риск, перебегая дорогу твоей организации, но… не добежала. И теперь платит за это цену, давным-давно оговоренную здравым смыслом и репутацией вашего заведения.

— А если бы у меня тут таким же макаром девки были б прикручены? Или даже дети? — веселый оскал Красовского говорил, что я попал со всем в точку.

— Тогда бы я повел тебя к доктору, Петр Васильевич, — вздохнул я, — Потому что никакого логического объяснения для происходящего тогда бы у меня не было.

— Прямо бы-таки повёл? — оценивающе прищурился бандит, убийца и палач.

— Ты в одних штанах и рубахе, — справедливо указал на недостатки собеседника я, — Так что да.

— Ну не совсем, — покачал головой Красовский, а затем, задумавшись, добавил, — Но у тебя бы, скорее всего, получилось. Учитесь, господа, как нужно удовлетворять чужое любопытство!

— А ради чего я приперся — тебе не так интересно? — поставив стакан, я оскалился не хуже, чем питерский отморозок.

— Конечно интересно! — тут же всплеснул руками этот псих, — Теперь!

— Мне нужна защита наподобие твоей, — принимаю серьезный вид я.

Красовский натурально выпучивает на меня глаза, определенно не ожидав такого поворота сюжета. Его набор малозаметных волшебных вещей, уберегающих этого одиозного человека от внешнего воздействия вроде пуль, клинков и магии, стоит очень и очень дорого сам по себе, но не продается в принципе. Это даже не эксклюзив, а определенная «фишка» высших функционеров Синдиката, не доступная даже сидящим на местах большим боссам.

Но при этом, такой набор — единственное, что я могу использовать в качестве подстраховки. Все остальные способы, включая отряд телохранителей, от пули не уберегут. Или от пущенного исподтишка заклинания.

— Кейн… — Петр Васильевич делает паузу, чуть ли не впервые на моей памяти подбирая слова, — … а что ты знаешь о моих побрякушках?

— Ничего, — пожимаю плечами я, — Только то, что видел. Ну и заряжали мы их с Кристиной разок.

— Даже так, да? Специально ничего не выяснял?

— Нет. Я же тебя не спрашивал.

— Ну… что же! В таком случае, мне понадобится дня три! — бодро объявил Красовский, вытирая руки, — Закончу тут кое-какие дела, включая и текущее, а потом мы с тобой схлестнемся где-нибудь на окраинах! Все по-честному — положишь меня, заберешь камушки! Прив…

— Петр Васильевич.

— Что? — удивился бандит.

— Не такой ценой, — отчеканил я, ставя бокал на стол, — Если это единственная возможность раздобыть мне дополнительную защиту, то я скорее начну ходить в доспехе.

— Ты разочаровал меня, Дайхард! — тут же весело улыбнулся Красовский, — Я думал, что ты как настоящий мужик, пришёл ко мне, не стал стрелять от входа, а вообще был готов на всё ради этого… а ты не готов!

— Парадина забыть не мож…

Красовский резко взмахнул рукой, посылай в меня невесть откуда извлеченный метательный нож. До меня оружие не долетело, его сбила ударом руки возникшая, между нами, Фелиция, но за револьвер я хвататься не стал — сразу после броска Петр Васильевич упёр руки в бока, принимая позу сварливой жены.

— Дайхард, знаешь, в чем привилегия таких как мы? Можем говорить то, что думаем. Когда хотим, при ком хотим. Если мы не хотим, чтобы те, кто услышал, кому-то рассказали, мы их убиваем. Это жестокая правда жизни, господа, хватит трястись уже! Вы же дворяне! Посмотрите на князя, он спокоен как рыба! Так вот…

— Мне угрожают люди выучки уровня отеля «Континенталь», Петр Васильевич, — прервал я тираду бандита, — Причем не завтра-послезавтра, а скорее на постоянной основе. Я пришёл к вам за способом или советом как слегка сравнять шансы, а не за вашей жизнью и имуществом.

Три почти неуловимых движения руками и три тела, примотанные к стульям, дергаются с метательными ножами, засевшими у них в глотках. Красовский, прищурясь, смотрит на меня так, как будто не он только что убил троих людей, а просто откинул пакет с мусором, мешавшим ему пройти. В принципе, они им уже и являлись, насколько я понял.

— Ты сейчас не ошибся, да? Люди, обладающие выучкой на уровне «Континенталя»? Дружище, ты не просто так это сказал? Нет, не просто. По глазам вижу… — пробормотал задумавшийся псих.

Выхватываю револьвер и произвожу три быстрых выстрела, награждая каждого из слишком медленно умирающих пленников пулей в лоб, а затем также быстро прячу оружие назад в кобуру. Смотрю на приятеля, который только что пытавшегося меня убить, а он смотрит на меня. Потом на Фелицию, молча стоящую между нами двоими.

— А ты что скажешь? — интересуется Красовский у неё.

— Я бы тебя убила, — неожиданно говорит девушка, — Слишком непредсказуемый. Как бешеная собака или лиса.

— Я бы и сам себя давно убил, — как-то грустно вздыхает Петр Васильевич, — Но вот, что-то никак…

На мои упражнения с оружием и добивание пленников он ожидаемо не обращает ни малейшего внимания. Так и стоим, в полутемном подвале, с тремя обмякшими на стульях трупами неподалеку, с верстаком, заваленным пыточными приспособлениями, и с даймоном-девушкой, замершей между нами. Наконец, Красовский поднимает на меня глаза, доставая из заднего кармана брюк пачку сигарет.

— Есть одна идея, Дайхард, — говорит он, начиная маниакально ухмыляться, — Есть идейка-то. Она тебе понравится. Наверное. Может быть. А может, и нет. Но мы же все равно попробуем, да? Да?

Да⁈

Глава 10

В прошлой жизни, в той, о которой помню все меньше и меньше, я, точнее мы с Алистером Эмберхартом, были обычным человеком. Простым жителем одного из российских городов, заурядным смертным, живущим свою простую плоскую жизнь. Потребности, мечты, амбиции… ничто не выходило за рамки. Черт побери, мы даже извращений-то никаких не практиковали, вроде любви к пиву с апельсинами. Зато теперь…

— Я просил тебя о том, где достать защиту, а не о том, чтобы ты меня угробил!!! — заорал я, еле-еле удерживаясь за мотающийся под ветром и струями дождя канат.