— Сработало, — радостно выдохнул он про себя. — Отлично сработало! Мы здесь. — Повернувшись к Снайпу, он позвал: — Идем.

Они пошли по траншее, задержавшись возле ниши. Это была гробница, как и многие укромные уголки, которых хватало на Священной дороге. Цветы говорили о том, что внутри поселился умерший и что похороны состоялись недавно. Дверь, перекрывавшая нишу, тоже из туфа, ярко-синего цвета, принятый у этрусков цвет смерти и вечности.

Дуглас, наклонившись, поднял кувшин. Он был опечатан, но он сломал печать и поднес ко рту.

— За бессмертие, — сказал он и сделал большой глоток. Вино было сладким и теплым. Он выпил еще и передал кувшин Снайпу. — Пойдем посмотрим, кого мы тут найдем.

Они дошли до Т-образного перекрестка. Здесь в стене были вырезаны ступени. Наверху путникам открылся типичный тосканский пейзаж с пологими холмами, стройными темными кипарисами, похожими на восклицательные знаки. Простая грунтовая насыпь вела в сторону от Священной дороги. На западе лежали пшеничные поля, зеленеющие под ярким, подернутым облачками небом; на востоке дубовый и сосновый лес напоминал колючее зеленое одеяло.

Пока он стоял, осматриваясь, на тропе появилась пара местных крестьян. Они вели молодого бычка. Приблизившись, они остановились, разглядывая незнакомцев, судя по всему, удивленные их необычной одеждой. Крестьяне, видимо, отец и сын — носили бледно-красные туники до колен, сандалии и широкополые соломенные шляпы. Дуглас был одет в черные брюки и свободную белую рубашку. Все равно, что человек в деловом костюме на пляже.

Отличия в манере одеваться скрыть было невозможно, и Дуглас смирился с этим. Подняв руку в знак приветствия, он громко произнес:

— Здравствуйте! Мы путешественники. — Деревенские жители обменялись озадаченными взглядами. Прекрасно зная, что его не поймут, Дуглас тем не менее смело двинулся вперед. — Что это за земля?

Старший из двух туземцев сказал что-то на языке, непохожем ни на что, слышанное Дугласом раньше; уж точно не латынь, на которую он надеялся, и не итальянский. Крестьяне осмотрели его с ног до головы, затем посмотрели на Снайпа, который в этот момент отрывал ноги кузнечику. Обменявшись напоследок понимающими взглядами, они отправились дальше.

Радость Дугласа от того, что ему удалось верно расшифровать и использовать один из символов его фрагмента Карты на Коже, как-то пригасла, пока он смотрел вслед крестьянам. Прочитать символы — это только полдела. Из детских рассказов Дуглас знал, что его прадед Артур несколько лет жил в старой Этрурии; он знал о Священной дороге и погребальных обычаях этрусков. А еще он помнил историю о том, как Турмс Бессмертный помог его прабабушке разрешиться его дедом Бенедиктом. Поэтому он догадался о том, куда они попали… на этот раз. В следующий раз может не повезти. Уж если он задумал найти и объединить части карты, не стоило полагаться на догадки, какими бы удачными они не были. Он должен знать и уметь больше, гораздо больше. Значит, нужен ключ, какой-нибудь способ вычислять место назначения, прежде чем отправляться в путь. Что это за ключ, он понятия не имел. На том фрагменте карты, который он украл, было семнадцать значков. Посещать все места, на которые они указывали, слишком долго, нужно терпение и настойчивость.

Таким образом, мрачно заключил Дуглас, если он не найдет ключ, позволяющий идентифицировать символы и места назначения, ему предстоит чрезвычайно долгий и утомительный период проб и ошибок.

— Брось ты этого кузнечика, Снайп, — раздраженно проворчал он и пошел по тропе. — Надо выяснить всё, что можно, прежде чем возвращаться.

Дуглас выложил небольшую пирамидку из камней, чтобы обозначить местонахождение силовой линии, и пошел дальше. Больше они никого не встретили. Солнце стояло уже высоко над головой, когда они остановились возле брода через небольшую речушку. Только собравшись попить, Дуглас услышал голоса и ниже по течению увидел трех женщин, занятых стиркой. Некоторое время он понаблюдал, прислушиваясь к их речи; уловил некий знакомый ритм и решил, что язык напоминает архаичную латынь. Он уже был готов рискнуть и заговорить с женщинами, когда раздался громкий всплеск. Его окатило брызгами.

— Снайп, ты идиот! — прошипел он. Юный мизантроп тем временем поднял еще один большой камень и бросил в ручей. — Прекрати!

Снайп послушался, но камень уже тяжело рухнул в воду. Женщины, конечно, услышали плеск и обратили внимание на двух странно одетых мужчин неподалеку. Дуглас улыбнулся и поднял руки, жестом пытаясь показать, что он не имел в виду ничего плохого, но было поздно. Женщины вскочили, одна из них с криком умчалась куда-то в кусты на берегу. Остальные начали подбирать камни. Дуглас, все еще улыбаясь и махая рукой, попятился от брода, увлекая за собой Снайпа. Как только они скрылись из поля зрения женщин, он повернулся и побежал обратно той же дорогой, какой они пришли.

Вскоре позади послышались крики. Быстрый взгляд через плечо подтвердил, что за ними бежит несколько местных жителей, вооруженных дубинами. Дуглас припустил шибче, ища место, где можно было бы укрыться. Однако по обе стороны тропы лежали поля. Единственный выход — прыгнуть на дно Священной дороги и оторваться от преследователей — надежда слабая, но никакой другой мысли ему в голову не пришло.

Они бежали дальше, а погоня приближалась. Сзади на дорогу начали падать первые камни. Дуглас остановился. Толкнув Снайпа за спину, он повернулся лицом к селянам, высоко подняв пустые руки.

— Amabo! Ego nullam iniuriam! {Я не опасен. Вы ошибаетесь! (лат.)} — крикнул он, надеясь, что латынь сможет хотя бы остановить крестьян.

Прием сработал. Мужчины (их было около дюжины) остановились и начали обсуждать, как догадался Дуглас, что делать с незваными гостями после того, когда они их догнали. Все лучше, чем кидаться камнями. Поспорили, а потом один из мужчин вышел вперед. Он явно обращался к Дугласу и надеялся получить ответ.

— Amabo, — как попугай твердил Дуглас. — Мы никому не желаем причинить вреда.

Этруск сделал характерный жест, не оставивший у Дугласа сомнений в том, что им со Снайпом придется пойти с крестьянами во избежание неприятных последствий. Дугласу пришлось изобразить согласие. Взяв Снайпа под руку — больше для пользы туземцев, чем для Снайпа — он позволил вести себя к неизвестной цели.

Впрочем, цель оказалась близка. Их привели к подножию холма; там грунтовая дорога пересекалась с длинной прямой тропой, ведущей к внушительному, официально выглядящему строению — должно быть, храм, решил Дуглас, или дворец, судя