но всё было тщетно. Мне было жаль детишек из «Лукошка» и несколько раз я задумывалась о том, чтобы не дать им всем успокоительное, но тут же отмахивалась от этой мысли. Во-первых, это дорого и на всех всё равно не хватит, во-вторых, бесполезно и в такой-то обстановке толком не поможет, ну, а, в-третьих, приём седативного зелья серьёзно сломит и без того хрупкую человеческую волю. Нет уж! Как бы жестоко это не звучало, у страха есть одно очень важное положительное свойство — он обостряет инстинкт самосохранения!

Сложнее было с лошадьми. У каждого второго воина конь то и дело испуганно всхрапывал, резко останавливался или делал попытку сорваться прочь и умчаться как можно дальше. Животные чувствовали присутствие кровососов, примерно также, как ощущают приближение волков, в дикой природе, ежели те, по глупости подошли не с подветренной стороны. А упырям на ветер и собственный запах было плевать: они были уверены, что нам некуда деваться, и, отчасти, были правы — до «Аннушки» ещё было далеко…

Я вертела головой по сторонам, стараясь определить хотя бы примерно сколько кровососов за нами увязалось. По мелькающим теням вокруг пути нашего следования трудно было дать оценку их численности, но я прикинула примерное количество кровожадных тварей, и уже выходило, что здесь их около сотни или чуть меньше.

Однако у меня почти не было сомнений, что армию неизвестного еретника наверняка пополнят и мертвецы из «Бабьего лукошка». А это весьма-а большая деревня, уже давно претендующая на звание небольшого такого городка. У них, по этому случаю, недавно даже несколько лавок и корчем открылось! От мысли про возможную численность пополнения оравы упырей захотелось выругаться. Страха не было, только злость на нашу общую доверчивость и подлость молчуна из «Лукошка».

Из-за ближайшего дерева внезапно выскочил один из кровососов. Лохматый, полуголый, с бледно-серой кожей и оскаленной клыкастой мордой. Он яростно зашипел и прыгнул к одной из женщин с ребёнком. Та закричала дурным паническим голосом и инстинктивно закрыла собой рыдающего от ужаса ребёнка. Что показательно, находящиеся поблизости мужики из крестьян тоже оторопели от паралича страха и были не в силах что-либо предпринять.

На выпрыгнувшего из темени кровопийцу уверенно наехал один из ближайших дружинников. В свете пламени ярко сверкнул посеребрённый меч всадника, и упырь с воем отлетел в сторону. Чудище рухнуло в снег, конвульсивно содрогаясь и разбивая сугробы беспорядочными взмахами когтистых лап. От шкуры упыря вверх тянулся плотный узкий и шипящий дымок. Резко запахло палёной плотью, и я тут же скривилась. Меня замутило, но я сумела подчинить собственный организм. Ещё не хватало, чтоб меня, словно сопливую ученицу от вони горящего упыря при всех вывернуло… И не такое видывала!

После выходки одного из своих сородичей, остальные кровопийцы заметно осмелели. Показательно кусая воздух и сверкая в бликах огня вытаращенными кровожадными глазами, богомерзкие создания теперь подбирались ещё ближе. Не в силах больше терпеть собственный голод, сразу пятеро тварей, с разных сторон, выскочили из тьмы. Крестьяне закричали, дети зарыдали громче, вновь со страхом заржали кони, одна из лошадей встала на дыбы и чуть не сбросила своего седока. Но дружинники и стражники были начеку. Троих упырей зарубили на месте, а четвертый получил стрелу с посеребрённым наконечником точно в левый глаз. Но пятая паскуда сумела-таки схватить за ногу маленького мальчика и вырвала ребёнка прямо из рук орущей матери.

— Ви-и-итко!!! — вскричала мать мальчика.

Малец рыдал, а тварь, проворно передвигаясь на четвереньках, волокла его по снегу, прочь от света, во тьму, на погибель. Всё происходило слишком быстро! Я видела, что дружинники не успевают к этому упырю. Один из стражников послал стрелу в чудище, та вонзилась в бок твари, и упырь глухо зарычал, когда из его раны, вместе с кровью повалил шипящий дым.

— Витко!!! ВИТКО!! — мать мальчика бросилась следом за дитём, как и положено любой матери.

— Стой, дурёха! — какой-то бородатый мужик схватил её за руку.

Упырь, не обращая внимания на крайне болезненную рану — голод не позволял ему ощущать всю боль — стащил орущего ребёнка с дороги, подальше от спасительного света факелов. Всё это длилось секунды, я даже заговор не успевала закончить, чтоб хоть что-то сделать! Тварь действовала почти что молниеносно. Только один из всех присутствующих воинов оказался быстрее упыря.

Святослав спрыгнул с коня, бросил поводья одному из дружинников рядом, и с мечом бросился за кровопийцей, что утаскивал кричащего малыша. Я, да и все остальные вокруг застыли от изумления. Всё по-прежнему происходило слишком стремительно. Святослав в несколько прыжков оказался рядом с кровопийцей и коротким взмахом клинка снёс тому голову. Разбрызгивая кровь и источая зловонный тёмно-серый дым, клыкастая мохнатая голова монстра отлетела прочь и потерялась где-то в сугробах.

Святослав успел схватить мальчика и взял того подмышку, а правой рукой отбил атаку второго, выпрыгнувшего из темноты упыря. Предвкушающие расправу и кровавую трапезу, уродливые существа, что некогда были людьми, бросились в самозабвенную атаку на Ставра. Тот стоял буквально на границе, куда едва дотягивался свет факелов и где начиналась тьма ночи.

Уверенно и быстро работая мечом, Святослав пронзил одну кровожадную тварь, затем вторую, и успел полоснуть ещё двоих. И вот тут все знатно оторопели от потрясения.

Потому что в этот раз упыри не упали в сугроб, истекая кровью вперемешку с дымом. Один за другим, сражённые мечом Святослава кровопийцы замертво падали в снег, орошая сугробы и лёд собственной кровью. Но я и все вокруг отлично видели, как за считанные мгновение менялись тела умерших вновь упырей — они за доли секунд иссыхали, истлевали и обращались в человекоподобные останки, с обвисшей, сморщенной и затвердевшей кожей на костях.

От тел застывших в снегу упырей вверх поднимались серые, дымчатые и как будто переливающиеся перламутровым свечением туманные человеческие силуэты — в них можно различить мужчин и женщин в самых разных одеждах. Призрачные лики умерших жителей листвянского княжества взлетали вверх и растворялись в снежных росчерках метели.

Святослав, похоже, тоже был заметно впечатлён увиденным противоестественным зрелищем. Но удивляться у него времени не было, а потому, удерживая кричащего ребёнка подмышкой, он поспешил вернуться на тракт, в строй дружинников. Я увидела какими удивленно-испуганными и непонимающими взглядами обменялись дружинники, стражники и рядовичи *из «Лукошка».

(Рядовичи — смерды, заключившие договор о работе на землевладельца, прим. автора)

Никто не остался равнодушен к увиденному — все пребывали в некотором потрясении. А на Святослава теперь посматривали со смесью любопытства и опаски. Я заметила, как некоторые из воинов Орлеца прошептали про