Шрифт:
Закладка:
Не могу поверить, у меня есть пара. Подумать только, что все это время мое «знание» посылало мне сигналы. Вот почему я был так одержим ею, почему мысль о том, что кто-то другой прикасается к ней, наполняет меня яростью. Она моя, которую я должен защищать и о которой я должен заботиться. В конце концов, когда она позволит это, я также смогу к ней прикоснуться.
Я с нетерпением жду этого дня, но я буду терпелив. Столько всего произошло, что я не могу ожидать, что она бросится в мои объятия, как бы сильно я этого ни желал. Мое тело болит от желания, но в моем сердце такое счастье, что это не имеет значения. Тело может подождать.
На данный момент многое еще предстоит сделать. Пещера охотника, в которой мы укрылись, хорошо снабжена, но мне не нравится, как близко мы находимся к логову мэтлаксов. Мы не сможем оставаться здесь надолго. Однако, пока мы здесь, я должен позаботиться о своей паре.
Я расплываюсь в улыбке при этой мысли. Моя пара. Моя.
Я должен сосредоточиться. Единственное, что сейчас имеет значение, — это благополучно вывезти мою пару с территории мэтлаксов. Она должна отдохнуть, а я приготовлю наши припасы. Затем мы встретимся с Хассеном в центральной пещере и отправимся обратно вместе. Я игнорирую порочное удовольствие, которое испытываю, представляя выражение его лица, когда он поймет, что она нашла отклик у меня. Мне следовало бы пожалеть его; он ужасно хочет себе пару, и все же снова и снова его не выбирают. Когда он вернется в племя, он будет наказан за то, что рисковал Ле-ла, и у него даже не будет ее, чтобы оправдаться.
Хассену не позавидуешь. Вэктал накажет его за нарушение правил племени, но истинное наказание — это потеря Ле-ла.
Она поворачивается во сне лицом к стене пещеры, и я больше не вижу ее лица. Тогда пора работать. Я должен подвести итоги съестных припасов в пещере, скроить новые меха, чтобы они подходили к ее маленькому телу, сделать снегоступы, пополнить запасы стрел и выполнить дюжину других мелких дел, которые будут отнимать часы бодрствования. У меня нет времени сидеть и смотреть, как спит моя пара.
Моя пара. Очередная идиотская ухмылка расползается по моему лицу, когда я беру нож, чтобы заточить его. Это самый лучший день в моей жизни.
***
К тому времени, как Ле-ла начинает просыпаться, я готовлю густое, сытное рагу из сушеного мяса и некоторых специй. Я повесил второй мешочек над огнем, и там греется вода. Ле-ла грязная и пахнет мэтлаксами после нескольких дней, проведенных в их пещере, и я подозреваю, что она захочет помыться. У меня есть запасная туника, которую она может надеть, и свежие меха. Я вырезал кожаные полоски из одной из шкур в пещере и начал делать для нее снегоступы из изогнутых костей. И я наблюдаю за входом в пещеру, на случай, если какой-нибудь мэтлакс проигнорирует признаки охотника ша-кхаи и придет охотиться за ней.
Я всегда должен быть наготове.
В дальнем конце пещеры Ле-ла садится и трет лицо. Ее темная грива взъерошена и ниспадает на плечо. На одной щеке пятно грязи, и она растирает его.
Но я поражен тем, насколько она красива.
Мой кхай громко поет песню согласия, напоминая мне, что он хотел бы, чтобы я спарился с ней. Мое тело реагирует на ее близость, и я натягиваю мех на колени, чтобы она не увидела мой напряженный член и не испугалась.
Выражение ее лица меняется с мягкого и сонного на настороженное, когда ее взгляд фокусируется на мне. Несмотря на то, что я спас ее, она мне не доверяет. Я не удивлен, хотя и чувствую небольшой укол гнева на Хассена за это. Именно из-за его действий она не доверяет. Мне придется показать ей, что я не желаю ничего плохого.
Я медленно вытаскиваю один из своих ножей из ножен на поясе, а затем двигаюсь, чтобы положить его на пол между нами, затем жестом прошу ее взять его. Она чувствует себя сильнее с ножом, так что я верну его ей.
Ле-ла бросается вперед и хватает его, затем отступает обратно к мехам с ним в руке. Мой кхай напевает рядом с ее, звук почти оглушительный в маленькой пещере, но ее, кажется, это не беспокоит. Вместо этого она смотрит на меня с обеспокоенным выражением лица.
— Я не такой, как Хассен, — говорю я ей, поворачиваясь к огню и разжигая его, просто чтобы занять руки. — Я не буду давить на тебя.
— Я не вижу твоего рта, — говорит она тихим, задыхающимся голосом. — Не могу понять, о чем ты говоришь. Не слышу тебя.
Я оглядываюсь.
Она постукивает себя по уху и делает жест руками, показывая, что не слышит. Она читает по моим губам, чтобы понять слова? Значит, ее кхай не устранил проблему со слухом, в чем бы она ни заключалась. Я киваю, затем вспоминаю жесты, которые любила делать ее сестра, и пробую один из них, показывая ей средний палец. Это сигнал, который Мэ-ди использовала, чтобы подтвердить чьи-то слова.
Тихий, задыхающийся смех Ле-ла наполняет пещеру, и мои яйца в ответ сжимаются в паху.
— Ты только что показал мне средний палец?
Я пытаюсь осмыслить ее слова.
— Разве это не сигнал? — Я обязательно поворачиваюсь к ней лицом и наблюдаю, как ее брови хмурятся, когда она смотрит на мой рот. Кажется несправедливым произносить слова, если она их не слышит. Мне нужно выучить ее жесты.
Поэтому я решаю попробовать другую тактику. Я наклоняюсь над огнем и наполняю свою походную миску тушеным мясом, затем начисто вытираю нижнюю часть и предлагаю ей.
Она моргает и наблюдает за мной.
Я указываю на миску, затем прикасаюсь к своему рту, показывая, что она должна поесть.
Улыбка расплывается на ее лице, поражая своей красотой. Я в благоговейном трепете. Мэ-ди достаточно привлекательна в пухлом, здоровом человеческом смысле, но Ле-ла? Она забирает мое дыхание из моего тела. Когда ее губы изгибаются, я испытываю чувство завершенности, которого никогда раньше не испытывал.
Как бы смеялась моя мать, увидев, что я так очарован человеком. Она дразнила меня с тех пор, как появились люди, удивляясь, почему я не погнался за ними, как Аехако за своей Кайрой. Теперь я знаю — я ждал Ле-ла.
Она делает жест и тихо бормочет «спасибо». Я
