Анна улыбнулась и, сопровождаемая служанками, пошла вниз в подвал, а с каждым шагом носик всё больше и больше морщился в задумчивости.

Анна была в столице в Опере с бабушкой, когда там выступали лучшие оперные певцы мира, и она знала, что такое сильный голос. Вот только прямо сейчас в подвале, похоже, засел какой-то хор, каждый участник которого был чёртовым самородком!

Какого же было ее удивление, когда она, протолкавшись между застывших гвардейцев, увидела странную картину. Ашик, от улыбки которого, казалось, его голова сейчас развалиться на две половинки, находился около музыкального пульта. И Ларик… Именно от него исходило это странное пение. Мужские и женские голоса, тонкие детские и хриплые взрослые, высокие и низкие, их количество постоянно менялось. Женское сопрано через мгновение менялось на глубокий баритон, который тут же переходил в скриминг. И это было… потрясающе!!!

Ларик внезапно открыл глаза. Анна была уверена, что он почувствовал ее присутствие и тут же смущенно замолчал, как будто его поймали на чем-то противозаконном. Странный парень.

— Как ты это делаешь? — подбежала Анна к юноше и мягко обхватила его за плечи. — Это восхитительно! У тебя невероятный талант.

— Это не я, госпожа, — потупил глаза парень. — Это голоса моих демонов. Их у меня много…

Глаза у Анны широко распахнулись, но ее отвлек восторженный шепот Ашика.

— Кажется, я нашел нам вокалиста. Парни будут в восторге!

***

Сколько же сил, вообще, тратят страны, участвующие в этом безобразии, на разработку техники? Тут все, что не проедет мимо или не пролетит, неизвестное мне ранее. Ни в одном имперском каталоге я не видел такую технику. Как мне объяснили, то под Арктику специально ведутся разработки, из-за холода и магических помех. О чем я не мог подумать, что эти разработки и производства будут в таких масштабах.

Очень понравился мне броневик, который едет сразу на шести гусеницах, и имеет маневренность большую, чем Карамелька. Он так лихо обогнал нас, заходя в поворот, что была мысль, мол, сейчас будет авария. Интересно, а полиция здесь есть, которая выпишет штраф? Помимо увеличенного количества гусениц, он сам был похож на большую гусеницу, и по моим прикидкам, туда могли поместиться человек тридцать, не меньше, а то и больше.

Ладно… Это все интересно, но мы скоро будем подъезжать, а у меня на душе неспокойно. Я думал, что у меня будет хоть парочка дней до нападения, но, по всей видимости, оно решило случиться раньше. Только прилетели, и приходиться сразу бросать людей в бой. Это, конечно, не есть хорошо, но где он, мой выбор? Потому мы сейчас мчимся со всем сопровождением в наш «Форпост», чтобы помочь Ольге.

Пока ехали, я связался со штабом на большой земле, и там даже еще не знают, что Ольга уже на месте. Была команда дождаться меня и моих людей, и только потом перебазироваться туда из лагеря Северный. Но Ольга решила, что она никого не будет ждать и поступила так, как захотела.

Я был бы рад, чтобы она вообще сидела дома, и не мешала. Она, конечно, очень сильна, тут вопросов нет, но… Вот ума ей очень сильно не хватает, а также опыта. Боюсь, что однажды такими темпами Лизе могут принести не самую приятную новость. И что тогда будет с Империей? Ну, полагаю Лиза может уже морально быть готовой к такому исходу, но вот до конца я в этом не уверен.

— Сворачивай давай! — наконец принял я решение и выдал его гвардейцу, который сосредоточенно управлял машиной.

Кстати, да… Я погорячился, когда хотел рвануть на помощь цесаревне малой группой. Как мне объяснили, пробок тут не было, местность за Периметром была условно безопасной, поэтому успеем все. И успеем вовремя. Что ж. это мне на руку. Лучше перебдеть…

Империя нам предоставила целых двенадцать машин. Нахрена так много для моей скромной армии, я не знал, но отказываться не стал. На базе мне говорили, что ездить здесь тоже стоит осторожно, и лучше всего по трое в машине, ведь бывают засады разных снежных тварей. Можешь проехать по льду, а он окажется спиной какого-то ледяного червя. Также Хельга советовала мне ехать в хвосте колонны, чтобы в случае чего можно было быстрее свалить от опасности. Это для них была обычная практика.

Я их всех послушал, своих советчиков, и еду сейчас в самой голове колонны, чтобы показывать путь. Они правы, тут много всяких тварей, особенно под землей и снегом. Этот Эпицентр словно только близких к холоду тварей и посылает сюда. И это была его окраина! Где уже работала техника. Что же творится внутри?

К примеру, я видел очень опасного снежного ската, который смог бы убить и меня в прошлом мире. Правда, он совсем не опасный, если его не трогать. Единственное, что он делает, это спит, закопавшись в снег. Снег его друг, еда и жена, можно так сказать, а потому он и уходить никуда не хочет. Убить его довольно легко, это правда, но у него есть хвост, которым он может ударить всего один раз, но если ударит, то все! Заказывай калачи.

Его мы осторожно объехали. Также были и норы, которые вырыли всякие подземные жители, и когда-то здесь из-за их огромное количество случится обвал. Это место настолько опасное, что, кажется, каждый сугроб пытается тебя убить или хочет это сделать.

— Вы уверены? — решил переспросить гвардеец, за что получил подзатыльник от Астахова, так как тот был из его группы «разломщиков». — Когда он был уверен, ты еще, щенок, под стол пешком ходил и сиську искал.

Астахов держал у себя дисциплину. Но и гвардейца я хорошо понимаю. Он разломщик, а там в Разломе другие правила. Там правила жизни, и глупого командира проще пристрелить, чем слушать.

— Держи левее и едь за кабанчиком, — командую ему.

— Каким кабанчиком? — не понял он и удивленно посмотрел на меня.

— Вот тем! — указал ему пальцем вперед и призвал иллюзию огромного северного кабаниуса, который мог бы пробить своей головой замковые врата. — Едешь ровно за ним, понял?

— Так точно! — стал умнеть гвардеец на глазах.

Кабана я пустил по следу Шнырьки, а тот уже выбирал, куда ехать так, чтобы не погибнуть. Мои люди не сильно удивлялись, почему мы бежим за кабаном, а вот разломщики слегка напрягались, так как они не слишком часто участвовали в наших операциях.

Что примечательно, никто даже не спросил, почему