Шрифт:
Закладка:
К этому времени Юлий понял, что полная победа Лиги обернется поражением для папства, так как оставит папу на милость северных держав, среди которых уже начала заявлять о себе Реформация. Когда Венеция вновь предложила ему все, что он мог попросить, он, «поклявшись, что никогда не согласится, согласился» (1510). Отвоевав то, что он считал справедливой собственностью Церкви, он мог направить ярость своего духа против французов, которые, контролируя Ломбардию и Тоскану, были теперь неприятными соседями папских государств. В Мирандоле он поклялся никогда не бриться, пока не изгонит французов из Италии; так выросла величественная борода на портрете Рафаэля. Теперь Папа подарил Италии, слишком поздно, волнующий девиз: «Fuori i barbari!» — «Прочь варваров!». В октябре 1511 года он заключил «Лигу Священного союза» с Венецией и Испанией; вскоре он привлек к ней Швейцарию и Англию. К концу января 1512 года Венеция отвоевала Брешию и Бергамо при радостном содействии жителей. Франция держала большую часть своих войск дома, чтобы противостоять возможному вторжению со стороны Англии и Испании.
Один французский отряд остался в Италии, под командованием лихого и любезного юноши двадцати двух лет. Возмущенный бездействием, Гастон де Фуа повел эту армию сначала на помощь осажденной Болонье, затем нанести поражение венецианцам у Изола делла Скала, затем вновь захватить Брешию и, наконец, одержать блестящую, но дорогостоящую победу под Равенной (11 апреля 1512 года). Около 20 000 трупов усеяли поле битвы, а сам Гастон, сражаясь на фронте, получил смертельные раны.
Юлий восстановил с помощью переговоров то, что было потеряно оружием. Он убедил Максимилиана подписать перемирие с Венецией, присоединиться к союзу против Франции и отозвать 4000 немецких солдат, которые входили в состав французской армии. По его настоянию швейцарцы отправились в Ломбардию с 20 000 человек. Французские войска, ослабленные победой и потерей немецкого контингента, отступили перед сходящейся массой швейцарских, венецианских и испанских солдат и отступили к Альпам, оставив неэффективные гарнизоны в Брешии, Кремоне, Милане и Генуе. Из, казалось бы, полной катастрофы «Священный союз» через два месяца после битвы при Равенне с помощью папской дипломатии вытеснил французов с итальянской земли, и Юлий был провозглашен освободителем Италии.
На Мантуанском конгрессе (август 1512 года) победители разделили добычу. По настоянию Юлия Милан был отдан Массимилиано Сфорца, роду Лодовико; Швейцария получила Лугано и территорию в верховьях Лаго-Маджоре; Флоренция была вынуждена восстановить Медичи; папа вернул себе все папские государства, завоеванные Борджиа, а также приобрел Парму, Пьяченцу, Модену и Реджио; только Феррара по-прежнему ускользала от папской власти. Но Юлий оставил много проблем своему преемнику. Он так и не изгнал иностранцев: швейцарцы удерживали Милан в качестве охраны Сфорца, император требовал в награду Виченцу и Верону, а Фердинанд Католик, самый хитрый торговец из всех, укрепил власть Испании в Южной Италии. Только французская власть казалась законченной в Италии. Людовик XII послал еще одну армию, чтобы взять Милан, но она была разбита швейцарцами при Новаре с потерей восьми тысяч французов (июнь 1513 года). Когда Людовик умер (1515), от его некогда обширной итальянской империи не осталось ничего, кроме шаткого плацдарма в Генуе.
Но Франциск I предложил вернуть все это. Более того (уверяет Брантом), он слышал, что синьора Клериче Миланская — самая красивая женщина в Италии, и он страстно желал ее.9 В августе 1515 года он повел через новый альпийский перевал 40 000 человек — самую большую армию, которую еще не видели в этих походах. Швейцарцы вышли навстречу; в Мариньяно, в нескольких милях от Милана, в течение двух дней (13–14 сентября 1515 года) шла яростная битва; сам Франциск сражался, как Роланд, и был посвящен в рыцари на месте шевалье де Байяром; швейцарцы оставили на поле боя 13 000 убитых; они и Сфорца оставили Милан, и город снова стал призом Франции.
Советники Льва X, колеблясь, спросили совета у Макиавелли. Он предостерег от нейтралитета между королем и императором на том основании, что папство окажется столь же беспомощным перед победителем, как если бы оно принимало участие; и рекомендовал заключить антанту с Францией как меньшее из двух зол.10 Лев так и сделал, и 11 декабря 1515 года Франциск и Папа встретились в Болонье, чтобы договориться об условиях согласия. Швейцарцы подписали аналогичный мир с Францией; испанцы отступили в Неаполь; император, вновь потерпев неудачу, сдал Верону Венеции. Так закончились (1516) войны Камбрейской лиги, в которых партнеры менялись, как в танце, и последнее положение дел было по сути таким же, как и первое, и ничего не было решено, кроме того, что Италия должна была стать полем боя, на котором великие державы будут вести дуэль за дуэлью за господство над Европой. Папство уступило Франции Парму и Пьяченцу; Венеция отвоевала свои владения в Северной Италии, но была истощена финансово. Италия была опустошена, но искусство и литература продолжали процветать, то ли под влиянием трагических событий, то ли благодаря импульсу процветающего прошлого. Худшее было еще впереди.
IV. ЛЕО И ЕВРОПА: 1513–21 ГГ
На конференции в Болонье престиж и дипломатия столкнулись с дерзостью и силой. Красивый молодой король, великолепный в плаще с золотой тесьмой и мехами зибелина, пришел с победой на плечах и армиями за спиной, желая поглотить всю Италию, оставив Папу лишь в качестве полицейского; против этого у Льва не было ничего, кроме блеска его должности и хитрости Медичи. Если Лев впоследствии играл в короля против императора, неуловимо шарахался из стороны в сторону и одновременно подписывал договоры с одним против другого, мы не должны быть слишком праведными по этому поводу; у него не было другого оружия, которым он мог бы воспользоваться, и у него было наследие Церкви, которое он должен был защищать. Его противники также использовали это оружие, помимо полков и артиллерии.
