раз отмечал, до чего же она похожа на Мэриан. Всякий раз, когда их взгляды встречались, он читал в ее глазах холодную, безучастную оценку.

И вместе с тем что-то в ней было, какой-то смутный, необъяснимый трепет.

Они переходили из лаборатории в лабораторию, где Доусона с помощью машин исследовали психологи и другие ученые. Они проверили его физическое состояние – измерили давление, пульс, метаболизм. Оценили работу мозга с помощью занятного словесного теста. Подвергли рентгеновскому облучению. Буквально просеяли его через мелкое сито.

Потом на его сломанную руку направили какой-то луч, заявив, что после такой процедуры кость быстрее срастется. И все это время Лорена Сэн не отходила от него ни на шаг.

Доусона очень беспокоило ее присутствие. Потому что он притворялся. Какое-то внутреннее чувство шептало ему, что нужно корчить из себя дурачка, чтобы не вызывать подозрений. Что это за опасность, он не знал, но был почти уверен: она здесь, рядом. Если же поменьше болтать, то враги, возможно, его недооценят.

Враги? Члены Совета – враги? Что ж, время покажет.

Наконец осмотр закончился, и Доусона отвели обратно в зал Совета. Бетьи там не было. Лорена заняла свое место на скамье.

Один из седых обратился к Доусону.

– Стивен Доусон, – начал он, – было установлено, что вы здоровы телом и духом. Также известно теперь, что вы пригодны только к деятельности ниже тридцатого уровня, то есть к той работе, что не требует концентрации и быстрого мышления.

Доусон едва не хмыкнул. Значит, его уловка сработала.

– После того как освоитесь в новой обстановке, вы сможете выбрать ту работу, которая вам понравится, – в допустимых рамках, разумеется. Она не будет изнурительной. Вы хотите о чем-нибудь попросить?

– Мне бы ненадолго вернуться в Дэсони.

– Хорошо. Девушка Бетья Дорн уже в самолете. Вместе вы вернетесь в Дэсони. Бывший дом Фереда Йолата можете считать своим. Для вас выделен наставник, он будет вам помогать и давать инструкции.

На этом заседание Совета закончилось. Стулья выехали из помещения, дверь в стене опустилась, и шестеро истуканов скрылись из глаз.

Доусон вновь оказался в маленькой каменной комнате. Внезапно отошла в сторону одна из стенных панелей, и перед ним появилась Лорена Сэн.

Доусон вскочил на ноги, и у него резко защемило в груди. Прах…

Лорена Сэн встала перед ним.

– Вы знаете, почему я пожелала присутствовать при вашем осмотре? – тихо спросила она.

– Нет.

– Потому что… потому что вы как-то странно на меня смотрели. Такого взгляда я еще никогда не видела. Почему вы так смотрели?

Доусон замер. Словно она коснулась открытой раны.

– Наверное, от удивления, – беспечно произнес он. – Вы так красивы.

Женщина не поверила.

– Нет, тут что-то другое. И вот еще что… – Она обернулась к двери. – Вас ждет самолет. Улетайте. Не знаю, зачем я это делаю… Вы же совсем не так глупы, как притворялись при тестировании, Стивен Доусон. И я обязана рассказать о ваших фокусах остальным членам Совета…

– Я…

– Улетайте.

Доусон послушно направился к двери, успев заметить холодные серые глаза на маленьком, в форме сердечка, личике, обрамленном каштановыми кудрями. Губы Лорены приоткрылись. Она подняла руку…

Панель встала на место. Доусон, с трудом переведя дыхание, зашагал по коридору к квадратику света, маячившему далеко впереди.

Глава 5. Мятеж

В Дэсони время ползло медленно. Ничего не происходило. Доусон мог делать все, что захочет; он по-прежнему жил в доме Фереда и понемногу привыкал к новому образу жизни. И все же постоянно испытывал смутное беспокойство. Доусон задавал бесчисленные вопросы своему наставнику, старательно симулируя глупость.

Он проводил много времени с Бетьей, почти инстинктивно взяв ее под свою защиту. Девушка тянулась к нему, возможно чувствуя в нем ту силу, которая вытравливалась из людей веками. Постепенно, как и было задумано, Доусон приобретал у горожан репутацию полного ничтожества.

Целыми днями, а иногда и ночами он просиживал в развлекательных заведениях, коих было великое множество. В городе держали лошадей – для скачек и просто для красоты. Здесь возродили древнее искусство соколиной охоты, в котором Доусон весьма преуспел. В этом ему помогла Бетья, работавшая в авиарии, где обитало множество птиц. Некоторых он знал – малиновок, цапель, голубей, – а некоторых никогда прежде не видел, например крошечных пингвинов, популярных в качестве домашних любимцев.

Бетья подарила ему сокола новой породы, приученного к долгим полетам и обладающего рядом качеств, показавшихся Доусону весьма интересными. Например, он умел петь как канарейка. В свою очередь Доусон рассказал девушке о птицах, живших в его время, и, к ее великому изумлению, сообщил, что когда-то голубей использовали в качестве воздушных почтальонов, что с помощью пеликанов ловили рыбу, а также привел массу других «исторических» фактов.

Все развлечения Дэсони были в его полном распоряжении, – похоже, Доусону предоставили неограниченное количество рабочих единиц. Сделано это было явно с умыслом. Его будто постоянно подпаивали, чтобы он ни о чем не думал. Ведь Доусон не был продуктом двадцать шестого века. Он был анахронизмом, а следовательно, представлял собой угрозу.

Как-то раз, обедая в садике на крыше, в отдельной комнате со стеклянными стенами, чтобы можно было любоваться прекрасными рисунками мозаичного пола, буйством красок и геометрических фигур, Доусон внимательно присмотрелся к Бетье. Он уже успел привыкнуть к своей новой одежде – шортам, майке и эластичным прозрачным сандалиям – и вновь чувствовал себя в хорошей физической форме: сломанная рука почти выздоровела.

– Ты давно хочешь поговорить со мной, Бетья, – сказал он наконец. – О чем?

Девушка быстро огляделась по сторонам и посмотрела ему в глаза.

– Я боялась говорить об этом с другими, но вы… вы сильный, С’ивен. Не такой, как все. Только, боюсь, что и вы мне не поможете.

Доусон откинулся на спинку стула и с удовольствием потянулся – худощавый, стройный, загорелый, симпатичный. Бетья наблюдала за ним.

– Ты хочешь поговорить о Фереде, верно?

– Да, – ответила девушка. – Он не такой, как остальные члены Совета. Я… хочу его вернуть, С’ивен.

– Но ты с ним уже говорила.

– Это был не Феред… не тот Феред, которого я знала.

Доусон прищурился:

– Согласен. Я тоже не верю в его рассказ о какой-то мудрости, которую ему открыл Совет и которая полностью изменила его характер. – Было здесь и еще кое-что, о чем Доусон умолчал. Уж кто-кто, а Феред никогда бы не поверил в его притворную глупость, особенно после тех бесед, которые они вели. Неужели парень обо всем забыл? Это же смешно, если только…

– Эти ваши психографы, – сказал он. – У вас что, есть машины, способные влиять на разум человека?

Бетья