Льва за хвост, и меня сбило с ног, пока он продолжал бежать, цепляясь изо всех сил, а мои ноги тряслись, как будто я исполнял джайв Джимини. Размахнувшись и бросившись, я бросилась ему на спину позади установленного пистолета, и зверь взревел, его голова резко повернулась, а глаза уставились на меня. Но пока это не была моя цель, о нет, я была здесь из-за буйной штуковины, привязанной к его позвоночнику.

Я бросила цеп один раз, затем второй, и шипастый шар проделал дыры в пушке и разбил ее, как скалу. Но этого было недостаточно. Поскольку я крепко держалась за мех Льва, один подъем головы показал мне, какие разрушения ждут меня впереди. Мой Легион Звездопада разрывался взрывом, их щиты рушились от удара, а магия врезалась в их кости, прорезая огромные дыры в их груди.

Свистящая металлическая стрела прожгла череп зверя, на котором я ехала, и он рухнул на землю. Я думала, что могу стучать и цокать им о землю, но вместо этого волшебный ветер подбросил меня в воздух и усадил на спину моего непристойного лосося.

— Их слишком много, Джерри, — в ужасе сказал Макси, снова поднимая лук, как неустрашимое существо, которым он был, выпуская еще одну стрелу и убивая дикого Оборотня, прежде чем использовать свою магию воздуха, чтобы вернуть стрелу в колчан.

— В этом мире никогда не бывает слишком много врагов, которых нужно победить, — сказала я, задрав подбородок кверху и повернувшись к ряду бегущих зверей с хитрыми ружьями, направлявшихся прямо на нас.

Я подняла свой цеп, земля подо мной задрожала, когда я вызвала внутри нее землетрясение, и с резким щелчком силы я заставила землю прогнуться, сбивая одно, затем другое и еще. Но я не смогла поймать их всех, и когда я закрыла землю над их головами и оставила их в дьявольской грязи, я обнаружила, что мой взгляд упал на волка с глазами черными, как смерть, с пушкой на его спине, заряженной испепеляющей силой, его сияние почти ослепляло.

Макс промчался мимо меня, стрела была направлена, и в его глазах был рев неповиновения, когда оружие выстрелило в нашу сторону, и его стрела улетела в тот же момент. Тогда я увидела это: момент моего создания. Потому что это был либо он, либо я, мы не могли оба уйти с этого поля смерти. И если бы это мог быть только один из нас, то пусть это будет он. Пусть это будет мой лосось.

Я заставила землю дернуться, отбросив моего Макси боя в сторону, когда стрела вонзилась в голову Оборотня. Там, в суматохе, был Джастин, бросающийся передо мной. Я пыталась защитить нас обоих в отчаянной попытке выжить, запрятав нас в комок земли. Но этот пылающий шар силы врезался в него, поглотив силу моего щита и обнаружив нас под ним.

Моя сила земли, возможно, немного замедлила его, но недостаточно, потому что всемогущий взрыв пронзил грудь моего дорогого Джастина и врезался в мою собственную грудь, разбив мой нагрудник и обнаружив плоть. Я издала последний предсмертный крик, молясь, что я сделала достаточно, чтобы Истинные Королевы подумали обо мне на новом рассвете и знали, что я сражалась за них изо всех сил.

— За Истинных Королев, — прохрипела я, высоко подняв цеп, прежде чем моя рука обмякла, мертвый вес Джастина украл остатки моего дыхания.

Мои глаза стали закрываться, когда я цеплялась за сознание, желая еще раз взглянуть на свою саламандру, прежде чем я ступлю за Завесу, где меня ждали моя милая мама и дорогой папочка. Я чувствовала их присутствие рядом, они уводили меня прочь, но, ох, если бы я только могла остаться. Если бы.

И вот он, Макси, стоящий надо мной на коленях, выкрикивающий мое имя и отталкивающий от меня труп Джастина. Я чувствовала запах крови, чувствовала гноение своей плоти, пока эта ужасная магия продолжала кусать и грызть мои кости.

Увы, все закончилось.

— Я заставила их гордиться? — прохрипела я, неуверенная, действительно ли эти слова сорвались с моих губ. — Будут ли мои королевы думать обо мне с оттенком гордости в голосах после этого дня, Макси?

— Останься со мной, — прохрипел он со слезами на глазах, пытаясь соединить свою магию с моей, чтобы исцелить меня. Но реальность наступила, когда он не смог найти никакой связи, поскольку что-то в этих ужасных взрывах помешало этому случиться.

Из моих легких вырвался хриплый вздох, когда я вдохнула сладкую любовь, которую нашла в этом мире.

— От горных вершин до песчаных дюн, моя любовь будет жить для тебя вечно, — пообещала я, пытаясь дотянуться до него, но во мне уже не было дендихопа. Больше никаких кинкипанков и дангадонгов. Мне конец.

— Я люблю тебя, Джерри, только не прощайся. Я могу это исправить, — сказал он в отчаянии, слезы ласкали его прекрасное лицо, и о, этот человек никогда не должен знать такой боли. Если бы я только могла забрать ее и не быть источником таких страданий.

— Скажи мне, что я заставила их гордиться, — спросила я.

— Конечно. Без тебя они бы ничего этого не сделали, — прорычал он, все еще пытаясь найти во мне этот бьющийся пульс, тот источник магии, за который можно ухватиться и спасти меня. Но правда теперь звенела в воздухе, как колокольчики в нунгарде. И никто не мог отрицать их призыв.

Меня покинул вздох неудачи. Завеса была тонкой, и я могла видеть другую ее сторону: мою душу наполовину здесь, наполовину там. Руки схватили меня, и смерть была так приветлива, что трудно было быть испуганной. Мой страх был связан с тем, что я оставила позади: незавершенной войной, битвой, поглощающей мою любовь одну за другой.

Моя мама была рядом, все с теми же ясными глазами и носом-пуговкой, звала меня к себе, так близко, что я почти могла упасть в ее объятия. Но как я могла пойти к маме, если я подвела своих королев?

Я подняла голову и встретилась взглядом с папой, находя там утешение в денди-компании семьи, которой мне так сильно не хватало.

— Мы так гордимся тобой, моя маленькая тыковка, — воскликнула мама, ее слезы катились по щекам, хотя она на мгновение исчезла из поля зрения, закружившись в золотом тумане. Я снова увидела небо, но затем снова увидела своих родителей, здесь и там, я была в обоих местах одновременно.

— Ты дала им лучшее от имени Грас, — прогремел папа, и во мне возникла паника из-за этой сокрушительной правды. Я покидала мир живых.