— Где у нас тут Моня и Шлёма?

Вопрос повис в тишине. Обиженный отец Григорий, не глядя на меня, тайком тискал за коленку довольно повизгивающую бабку Фросю. Павлушечка всё ещё напряжённо ждал новых откровений об «утерянной девице», а Вдовец тихо пил. Вот чего б о нём отродясь не подумал! Неужели кабатчик хоть раз в году, не стыдясь, позволяет себе на публике глушить беленькую, не закусывая? Я попробовал даже подмигнуть ему, щёлкнув себя ногтем по кадыку, но Вдовец принципиально отвернулся.

— Иловайский, зайди ко мне. Поговорить надо, — вовремя вернул меня к реальности глухой голос из памятника.

Я быстро огляделся по сторонам. Поехать на девке Ефросинье не удастся, она теперь, образно выражаясь, под другим седоком ходит. Из молоденьких ведьм никто не горел желанием одолжить мне помело, а у старых гарпий я б его и за деньги в руки не взял — они ж на нём голышом ездят, потом руки не отмоешь. Мясник-патологоанатом, правильно истолковав мой скучающий взгляд, быстро смешался с праздничной толпою, так что волей-неволей, а пришлось идти пешком.

Народ предпочёл неритмичную, хаотичную и немузыкальную пляску на площади вокруг помоста, так что по дороге к Хозяйкиному дворцу ко мне особо никто не цеплялся. Ни с целью выпить (с ним), ни горя желанием закусить (мной). Так что я имел возможность тихо, без спешки, беготни и приключений прогуляться по уютным улочкам Оборотного города.

Миновав женскую парикмахерскую «Фурия» и баню-сауну «Метель», дорога повела меня оживлёнными торговыми кварталами с яркими вывесками и броскими призывами: «Купите у нас восемь диванов и получите в подарок бесплатную табуретку!», «Общество охотников и рыболовов реализует мёд по цене производителя», магазин садовых удобрений «Ням-ням», отель «У прилипшего альпиниста», «Чай в пакетиках „Утопленник“», «Публичный дом, он же публичная библиотека, далее по настроению и финансам, а персонал подстроится»…

Я как-то раньше не особо задумывался, как же здесь живут люди. В смысле нелюди, но не это важно. Ведь как-то живут, ежедневно ходят на работу, метут улицы, торгуют в магазинчиках, колдуют или едят друг дружку, но в целом ведь вполне полюбовно. По крайней мере, мне Катенька ни разу ни о каких громких митингах или беспощадных бунтах не рассказывала. Получается, они тут живут душевней и благоустроенней, чем мы наверху? Нет, что-то не складывается. В смысле обидно же…

Вывески продолжали радовать глаз. Вот что значит гулять, а не бегать. Театр «Ромэн. Пляшем, гадаем, воруем!», «Познакомлюсь с гаремом. Интим не предлагать», кафе-бар «Трещина», «Распродажа морковки для женских монастырей», «Похоронное агентство „Смайлик. Печальный долг с улыбкой!“»…

Пока дошёл до заднего двора Катиного дворца, насмотрелся и начитался такого, что лучше б и грамоте не учён был. Вот ясно же, что нечисть поганая, вроде всё как у людей, а всё равно не по-людски. Интересно, кто на такие объявления откликается, в такие лавочки ходит, в таких ресторациях штаны просиживает. Я вдруг поймал себя на мысли, что, несмотря на всё возмущение, пожалуй, тоже заглянул бы в пару мест, ну хоть чистого ознакомления ради.

Кто-то из святых отцов католиков говорил: дескать, чтобы бороться с грехом, его следует, как минимум, знать! Вот ради этого знания и… Тьфу! О чём это я?! Тьфу, тьфу, тьфу! Господи Боже Иисусе Христе, прости меня, грешного, за такие мысли!

Я сам себя нахлестал по щекам, обошёл железный забор и постучал в медные ворота. Щёлкнул замок, отворяя маленькую калитку. Никаких приглашений при этом, впрочем, не прозвучало, но ведь и огнём из львиных голов не опалило? А могло бы, зная Катенькин нрав…

— Заходи, — неприветливо поприветствовали меня на пороге горницы. — Чаю-кофею не предлагаю, облезешь. Чего хотел, говори быстро, я не в настроении!

А у меня и все слова-то напрочь позабылись, как только её, красу милоликую, увидел… Катенька грозно сидела на своём вертящемся стуле, в облегающем зелёном платье, эдак лихо выше колена, в чудных чулочках на дивных ножках, в туфельках (видать, заморских), блестящих так, что глазу больно, и с каблучищем, что твой плотницкий шкворень, на шее бусы переливаются, а в ушах серёжки мудрёные, вроде рыбьих скелетиков, но из серебра. Очи карие тенями густо-зелёными обрисованы загадочно, ресницы длиннючие и тёмно-синие, как ночь, губы алые, словно в крови искупаны, а грудь божественная при вдохе-выдохе то накатывает, то откатывает, ровно морской прибой… И я тону в нём с головою, слюной захлёбываясь. А ещё казак…

Эх, пропадай ни за грош головушка моя чубатая! Щас как ухвачу зореньку ясную поперёк талии и да расцелую, куда дотянусь, да словлю по морде, да по шеям, да… Нет, на этом мои фантазии заканчиваются, потому как дальше лично мне уже неинтересно.

— Ещё раз для военных, — остудила мой пыл Хозяйка Оборотного города. — Говори, зачем пришёл, или сваливай молча.

— Хочу…

— Стоп, самотык дизельный! Обломись с хотелкой. Всё, что касается наших личных отношений, посыпь пеплом голову (или чего у тебя там) и забудь. Другие дела есть?

— Прошу поучаствовать в судьбе Маргариты Афанасьевны, младшей дочери генерал-губернатора Воронцова, — скрипнув зубами, выдавил я. — Сия девица была похищена этой ночью из отеческого дома неизвестным злодеем под моею личиной.

— А почём мне знать, что это не ты сам отметился? Доказательства? Голословные утверждения не есть факты.

— Да зачем же мне это?!

— А я знаю? Вот ты мне и расскажи зачем…

— Пожалуйста, посмотри в своей волшебной книге, — окончательно растоптав свою гордость, попросил я. — Батюшка её Афанасий Петрович нервничает, мой дядя вообще с ума сходит. Он на ней жениться вознамерился, а теперь по всем параметрам выходит, будто бы я у него невесту из-под носу увёл.

— А мне-то что за дело до всей вашей родственной «Санта-Барбары»?

— Ну хоть девицу невинную пожалей. Уж небось ей и страшно, и несладко в плену у нечисти поганой сидеть…

— Ох, знаешь, а вот её сложности меня тем более никаким боком не колышут! — твёрдо обрезала Катенька, но тем не менее тут же развернулась к ноутбуку, начав быстро щёлкать клавишами. — Чем могу, Иловайский, тем и помогу. А могу немногим. Проверяем, проходила ли вышеозначенная особа, именуемая в дальнейшем как «овца», через арку? Нет. Не проходила. Следовательно, в Оборотном её нет. Вопросы?

— А тайно провести не могли?

— Хм… чего ради? Овца она и есть овца, смысл с ней тайные церемонии разводить… Ладно, забиваем в поиск ещё раз. И что? Угу… да, проходила. Точнее, была пронесена, судя по картинке, в полной-отключке.

Я рванулся к экрану