тому, что я прочел, иногда мумии хоронили безымянными, накладывая на их саркофаг, или гроб, если угодно, проклятье. Предполагаю, наш дружок — из таких. Пока он был в гробу, был сушеным трупом. Но когда автобус смыло с дороги, гроб перевернулся, или развалился, и наш парень освободился от проклятья. Или, скорее всего, гроб сгнил со временем, и охранное заклятье разрушилось само. И представь, как он там все это время томился, живой, но не живой. Голодный, но без возможности насытиться. Я сказал, что он освободился от проклятья, но это не совсем правда. Он освободился от заключения, но еще нуждался в душах.

А теперь они у него есть, и он будет питаться нами, пока его не уничтожат раз и навсегда… Знаешь, мне кажется, как ни странно, в нем еще осталось что-то, что хочет вернуться. Снова быть человеком. Он не совсем понимает, чем стал. Следует старым желаниям и потребностям своего нового состояния. Вот почему он поддался иллюзии одежды — наверное, скопировал вид какой-нибудь своей жертвы.

Души дают ему мощь. Увеличивают волшебные силы. Одна из которых — загипнотизировать, как бы затащить себе в голову. Так он душу украсть не сможет, для этого жертве надо потерять сознание, но зато может ослабить, отвлечь.

— А эти тени вокруг?

— Его стражи. Они его предупреждают. У них есть свои ограниченные силы. Я читал о них в «Настольной книге о душе для мужчин и женщин».

— И что же нам делать? — спросил Элвис.

— Думаю, лучшая идея — сменить дом престарелых, — ответил Джек. — Больше ничего в голову не приходит. Я так скажу. Наша мумия — сова. Встает в три ночи. Так что я высплюсь сейчас и после ланча. Поставлю будильник на вечер, чтобы заварить пару чашек кофе. Если он придет — не хочу, чтобы он опять шлепал губами по моей заднице. По-моему, в ту ночь, как он ко мне пристроился, он услышал, как ты идешь по коридору, и убежал. Не потому, что испугался, но потому, что не хотел, чтобы его раскрыли. Ты подумай. Ведь у него здесь уютная берлога.

Когда Джек ушел, Элвис решил последовать примеру Джека и вздремнуть. Конечно, в его возрасте он и так часто спал, и мог уснуть в любой момент — или беспокойно ворочаться часами. Тут не подгадаешь.

Он пристроил голову на подушке и попытался заснуть, но сон не шел. Напротив, пришло много мыслей. Например, что у него осталось в жизни, кроме этого места? Его не назвать домом, но это все, что у него есть, и будь он проклят, если какой-то заморский душесосущий граффитирисующий сукин сын в шляпе не по размеру и ковбойских сапогах (с мысками как у эльфов) украдет души его семьи и высрет в туалете для посетителей.

В фильмах Элвис всегда играл героев. Но, когда гасли софиты, наступало время наркотиков, глупостей и блуда. А теперь настала пора стать хоть немного тем, кем он всегда себя воображал.

Героем.

Элвис потянулся за телефоном и набрал номер комнаты Джека.

— Мистер Кеннеди, — сказал Элвис, когда Джек ответил. — Не спрашивайте, что дом престарелых может сделать для вас, спросите, что вы можете сделать для дома престарелых.

— Эй, ты украл мою лучшую цитату, — сказал Джек.

— Ну ладно, тогда перефразирую свою: «Давайте займемся делом».

— К чему ты клонишь?

— Ты уже понял, к чему. Мы убьем мумию.

Солнце, как фурункул на ярко-голубой заднице неба, постепенно зашло, и небо широко раздвинуло ноги, чтобы обнажить лобковые заросли ночи, волосатую тьму, в которой, как вши, ползали звезды и медленно поднималась луна, словно собачий клещ-альбинос, стремящийся к анальной расщелине.

Во время этой неторопливой смены времен суток Элвис с Джеком обсудили свои планы, потом немного поспали, съели обед из вареных кабачков и мясного рулета, еще поспали, съели ужин из белого хлеба и аспарагуса с добавкой в виде бутерброда с ветчиной, в котором было куда больше бутерброда, чем ветчины, снова поспали и проснулись как раз ко времени, когда появились лобковые заросли и заползали звездные вши.

Но даже тогда, когда настала ночь, им пришлось ждать полуночи, чтобы сделать то, что они должны были сделать.

Джек прищурился в очках и просмотрел свой список.

— Две бутылки спирта для растирания? — спросил он.

— Есть, — сказал Элвис. — И даже не придется ими бросаться. Смотри-ка… — Элвис показал распылитель краски. — Нашел в кладовке.

— Я думал, ее запирают, — сказал Джек.

— Запирают. Но я украл у Диллинджера заколку для волос и взломал замок.

— Прекрасно! — порадовался Джек. — Спички?

— Есть. Еще я упер зажигалку.

— Хорошо. Форма?

Элвис поднял свой белый костюм, слегка посеревший впереди из-за пятна от чили. На кровати лежали белый шелковый шарф и широкий ремень из золота, серебра и рубинов. Рядом стояли сапоги на молнии из Кей-марта.

— Есть.

Джек взял серый деловой костюм на вешалке.

— У меня в комнате еще отличные туфли и галстук

— Есть, — повторил Элвис.

— Ножницы?

— Есть.

— Мое инвалидное кресло смазано и готово к бою, — сказал Джек, — и еще я отыскал в одной книжке волшебные слова. Не знаю, могут ли они напугать мумию, но в теории должны изгонять зло. Я записал их на листочке.

— Пустим в дело все, что есть, — ответил Элвис. — Ну ладно. В 2:45 позади здания.

— Учитывая нашу скорость, выходить стоит около 2:30, - заметил Джек.

— Джек, — спросил Элвис. — Мы знаем, что делаем?

— Нет, но говорят, огонь очищает зло. Будем надеяться, что те, кто это говорит, кем бы