Тем не менее время ждало тех, кто по накалу страсти, силе откровенности и авторскому таланту сможет — нет, не сравниться с Высоцким! — он настолько прочно занял свое место в русской культуре, что ни о каких сравнениях не может идти речь, — но так же бескомпромиссно обнажить нерв и спеть о том, о чем не петь — невозможно. И страсть эта прорвалась в русском роке, причем — в отдельных, лучших его представителях.

Рок-музыку сам Высоцкий, конечно, знал и даже слушал: по воспоминаниям сына Никиты, в коллекции Владимира Семеновича были пластинки The Beatles и Pink Floyd, да и однажды на одном из концертов 70-х годов (датировка записи неизвестна, среди поклонников эта запись именуется «Темный концерт»[53]) в ответ на вопрос из зала он напрямую назвал The Beatles «великими музыкантами». Но вот с русским роком прямых параллелей провести не удается.

Конечно, русский рок — явление совершенно особое, как и при анализе авторской песни, к нему нельзя подходить с общей меркой: всегда важен контекст, важна историческая, социальная, а порой и политическая коннотация русского рока как культурного явления. Сегодня можно прочитать множество книг и воспоминаний отечественных рок-музыкантов о том, как злостные партийные чиновники и боссы-формалисты от «советской культуры» только и думали о том, как бы так взять и запретить любую рок-музыку как очередное проявление вольнодумства. На самом же деле все обстояло не столь кровожадно, как нам может показаться из сегодняшнего дня.

Более того, отечественная история даже знает несколько робких, но довольно ярких попыток институциализировать рок-музыку. Первая из них пришлась как раз на середину 60-х, когда зарождающаяся на западе рок-музыка воспринималась как альтернатива джазовой музыке. А вот джаз в это время оказался не в чести. Подробно об этом рассказал знаменитый музыкант Алексей Козлов, основатель легендарной группы «Арсенал»: «В 1948 году в „Крокодиле“ вышел фельетон, назывался он „Стиляги“ — автором был некий Беляев. В этом слове было что-то унизительное — стиляги, доходяги, бедолаги, бедняги. И тут же началась политика антисемитизма, смешанная с политикой против американского империализма — а джаз, конечно же, представлялся главным американским идеологическим орудием. И все, кто интересовался джазом, считались идеологическими диверсантами. После фельетона Беляева пошла серия карикатур на стиляг, и длилось это до 53-го года. А рок-н-ролл появился гораздо позже, и его стала танцевать на квартирах золотая молодёжь».

Рок-н-ролл, новая, странная, не очень понятная музыка, которая в начале 60-х не оказалась запрещена, а напротив — воспринималась советской властью как относительно безопасный ответ на идеологически чуждый джаз. Даже группа «Битлз» сперва казалась вполне идеологически правильной — выходцы из пролетариата, из портового городка, практически наши, сами пишут песни… Вот только надо было рассказать о чуждости фанатизма, о недопустимости оголтелой толпы — так появляется знаменитый фельетон 1964 года композитора Никиты Богословского, в котором он клеймил заморских «жуков».

За эту небольшую статью (она называлась «Из жизни «пчел» и навозных жуков») Никите Владимировичу потом не раз «прилетало» от «всего прогрессивного человечества», мол, как он мог, вот так пройтись по великим битлам! Заметку нельзя не процитировать, чтобы те, кто с ней не знаком, смогли насладиться пассажем: «Трое с гитарами, один ударник — и все четверо… чуть было не сказал — поют! Трудно себе даже представить, какие звуки издают эти молодые люди под собственный аккомпанемент, какое содержание в этих опусах. Достаточно сказать, что одна из их песенок называется «Катись, Бетховен!».

Когда «Битлз» испускают свои твистовые крики, молодежь начинает визжать от восторга, топать ногами и свистеть. Тысячи американских подростков так подвывают своим любимцам, что тех еле слышно, несмотря на усилители. Поклонницы, сидя в партере, так сильно дергаются в ритме твиста, что часто впадают в обморочное состояние и просто валятся с кресел…».

Естественно, Богословский описывает знаменитую «битломанию», которая в тот момент охватила не только Британию, но и США — во время трансляции выступления «Битлз» на знаменитом «Шоу Эда Салливана», например, вся Америка прилипла к телеэкранам (полицейские за это время по всей стране не зафиксировали ни одного преступления, в котором бы участвовал подросток, — передача шла в прямом эфире, и все ее смотрели). Чуть позднее Богословский так объяснял причину написания статьи: мол, ни о каких битлах он и слыхом не слыхивал, его вызвали в Комитет по культуре, показали кадры битломании, сообщили, что есть вот такая буржуазная группа, которая еще и набралась наглости и поет песню под названием «Roll Over Beethoven» (а в тексте — еще и Чайковский упоминается[54]) … И Богословский решил «вступиться за своих»… Какое право эти нестриженые англичане имеют на то, чтобы так обходиться с нашим Бетховеном? Да еще и с Чайковским? Кто они? Порождение западного бескультурного мира? Ату их!

Уже потом Богословский, как он сам признался, «расслушал» «Битлз» и понял, какие они великолепные композиторы и авторы песен (не знаю, была ли это правда, или композитор пытался каким-то образом повиниться перед зрителем, — сейчас правду уже не выяснить, к сожалению) — но это было уже потом… А что написано пером — того не вырубишь топором. И как Кабалевский вошел в историю в качестве того, кто заклеймил Высоцкого, так и Богословскому с тех пор постоянно припоминали неизбежную «хулу на битлов».

Но, тем не менее, новый стиль музыки — «бит» — было решено попробовать обратить на пользу отечественной идеологии: в самом деле, ничего страшного не будет в том, если подростки станут собираться вместе и играть на музыкальных инструментах. Главное только — тщательный учет и контроль: поэтому было принято решение организовывать в крупных городах специальные бит-клубы, в которые могли вступать самодеятельные группы. И, как выяснилось, таких групп оказалась масса! Вот что вспоминал о том времени Александр Кутиков, музыкант группы «Машина времени»: «Судите сами, в 60-е годы самодеятельных групп было невероятное количество. В 1972 году „Машина времени“ вступила в Московский бит-клуб — мы были одними из последних его участников, наш номер оказался 648, и вскоре клуб расформировали. Но посудите сами — значит, до нас было уже 647 самодеятельных коллективов — и это в одной Москве! И я могу вспомнить, что, когда я школьником бегал на концерты, там были совершенно колоссальные группы. Это были такие группы, как „4 Витязя“, „Эдельвейсы“, „Бобры“, „Сокол“, „Оловянные солдатики“… Групп было много, и уровень групп был очень неплохой. Особенно выделялись „Мифы“ и „Скифы“ — очень высокий был инструментальный уровень, группы умели играть».