Сегодня обсуждался вопрос о том, поехать ли и как в Ильинское на воскресенье. И кажется, решили так: поехать вечером в субботу, провести там воскресенье и вернуться в понедельник утром.

Завтра, наверное, едем в театр, и я поеду со шпагой, что очень смешно мне будет и даже конфузно.

От пяти до обеда я ничего особенного не делал, играл немножко один на мандолине, потом сидел, читал и т. д.

В 8 был обед, после которого мы сидели до 10 часов, разговаривали понемножку, а в половине пошли спать.

Тётя не обедала сегодня, она лежала в постели, и когда мы пришли к ней прощаться, она была под одеялом, положим, и окно широко открыто, и уличная вонь и дым наполняют комнату, и это думают, что здорово, конечно, болен будешь после этого. Сегодня после разговора с Вильгельмом я увидал, что он совсем не слишком любит Тётю, а очень хорошо понимает то, что мы говорим про неё, и в некоторых местах, т. е. случаях, он прямо совершенно так думает, как и я с Марией. 10½ часов вечера.

11 октября. Москва. Четверг 1907 года

Сегодня я встал в 7 и с самого утра чувствовал себя плохо, теперь же просто отвратительно. От 9–11 у меня были уроки, потом, как всегда, в 1 [час] завтрак, после которого у меня были уроки. Потом мы поехали в театр, за которым и за обедом я чувствовал себя отвратительно. «Пиковая дама» мне очень понравилась, и совсем не так страшно, как мне думалось, что будет. Голова просто невыносимо болит. 11¾ часов вечера.

12 октября. Москва. 1907 года. Пятница

Сегодня я встал попозже. Спал как нельзя хуже и встал с очень тяжелой и больной головой. Завтра решено ехать в Усово, где мы, наверное, будем стрелять. Устроят маленький загон для Вильгельма, Тётя разрешила взять Дядино ружьё, что мы и сделали. От 9–11 у меня были уроки. Русский урок я провел половину на девин[81], в 11 я поехал с Г. М. в Нескучное. Завтрак, как всегда, в час, после которого у меня были уроки до 6. Это, по правде, было довольно трудно, так как у меня голова всё-таки болит. Но будем надеяться, что завтра для поездки в Ильинское она совсем пройдёт.

Вчера Мария была всё-таки с нами в театре, пока несчастный Вильгельм сидел в довольно скучном обществе Тёти. 9½ часов.

13 октября 1907 года. Ильинское. Суббота

Пишу в «Кинь Грусть». Мы тут все помещаемся по довольно глупому приказанию Тёти, когда можно было отлично поместиться и в «Миловиде», например.

Встал я сегодня в половине восьмого, спал очень хорошо, голова почти совсем не болит. От 9–11 у меня были уроки, а потом я поехал с м. Кук. в Нескучное, где убил 6 ворон и одну галку. От 2–5 у меня были уроки, а потом мы поехали на станцию через Павшино, от него было ехать нам совсем в темноте. Надеюсь, завтра будет хорошая погода, потому что когда мы сюда приехали, моросил маленький дождик. Мы перед обедом пошли на минутку в лазарет, а потом мы погуляли. В 8 был обед, после которого мы сидели наверху в большой комнате и играли в карты. 10½ часов вечера.

Ильинское. 14 октября 1907 года. Воскресенье

Сегодня я встал в половине 8-го, потом я погулял. Погода была сегодня, как нарочно, очень холодная и плохая, чёрт возьми. В 8 кофе, а потом мы пошли к обедне. Там в новой, т. е. в обновлённой церкви была обедня, после которой мы с Тётей пошли в родильный пр[иют], где крестили ребенка Охремена.

Как вернулись домой, отправились на охоту и оставались до 3, было страшно скучно, холодно и ни одного зайца. Завтракали мы тоже там, разложили костер и тут только освежились пищей и согрелись у огня.

Мария после этого уехала, потому что ей было страшно холодно, а доктор, Г. М., Кук и я оставались. Но ничего не достали.

Вернувшись сюда, мы или сидели внизу или возились наверху, но чтобы особенно весело было, это нельзя сказать. Обед был в восемь, после которого мы сидели и играли в тётку. Завтра решено ехать довольно рано, в 8:45 поезд, чтобы поспеть к уроку в 10.

Ночь чудная, хотя 4° мороза, наверное, завтра будет великолепно, и вот нарочно сегодня было отвратительно.

Я рад, что я уезжаю. 10½ часов вечера.

15 октября. Москва. 1907 год. Понедельник

Встал я без четверти 7, оделся, и потом Г. М., и Кук, и я, мы пили наверху кофе с Тётей. Сегодня утром, когда мы встали, было 9° мороза, так что, несмотря на фланелевую рубашку, мне ехать на станцию было очень не жарко, а руки страшно озябли.

Без четв[ерти] 8 выехали и через 45 мин. были на станции. По приезде сюда я ещё раз пил кофе у Мар. Ник., а потом от 10–11 у меня были уроки.

В 1 [час] завтрак, а потом я поехал с Г. М. в Нескучное, где гуляли мирно и ничью кровь не пролили.

От 4, когда был чай до шести, у меня были опять уроки, а потом я до обеда проявлял фотографии.

После обеда мы сидели, а потом я показал этот фокус, где стакан должен стоять на булавке, и вышло отлично. Но потом, кажется, Г. М. рассердился, потому что Вильгашка говорил по-английски про то, как делают одну шутку и что можно сделать это с М. Н., но потом Клеркер что-то сказал, покосясь на него, и мы засмеялись, а он, т. е. Г. М., сумел, кажется, понять, что это про него говорят. Но если так можно сказать, я тут не так боюсь Г. М., как в Крыму, потому что есть всё-таки Тётя.

А мне Крым остался всё-таки чёрным пятном, хотя и хорошо было, но под конец это вечное кусание, фальшивое соглашение, поддакивание с Г. М., это вот затемняет собой в общей мысли всё, что было хорошего.

Тётя, как всегда, рассеянна, невнимательна и иногда глупа, как и всегда.

Ну, дай Бог, может Г. М. к завтрашнему и забудет сегодняшнее приключение. Мы предполагаем ехать в театр в четверг на «Аиду». В последний четверг, когда мы были, то Мария тоже пошла, хотя предполагала не идти без жениха, а тот не может по случаю кончины великого герцога. 10¼ часов вечера.

16 октября 1907 года. Москва. Вторник

Встал я сегодня в 7 часов, приготовлял уроки до