отбит силами зенитных средств стоящих в порту кораблей и истребителями прикрытия, немцы потеряли два бомбардировщика, а корабли потерь не понесли. По сути нам делать в гавань Линахамари больше нечего, «Диксон» выполнил все свои задачи. И вот теперь я решил сделать облёт территории, посмотреть так сказать на Норвегию с птичьего полёта. Да, за штурмана на разведывательном биплане лечу я. Захотелось мне так, самодур я или нет? Пока что я самая большая шишка из флотских в этом порту, а значит и запретить мне никто ничего не может.

— Ну нахрена тебе это Витя? — рядом стоит и нудить Гриша, я знаю, это его Шамкий подослал, все знают про нашу дружбу несмотря на разницу в должности и звании — рождённый ползать летать не может! Ты же водоплавающий, а не гусь перелётный!

Стоящий рядом лётчик возмущенно фыркнул, но промолчал. Не хочет он ввязываться в разговор двух заслуженных моряков, и правильно делает, что дозволено Грише, недозволенно никому!

— Да я один только раз! Попробовать же можно? Всю жизнь мечтал на такой штуке полетать. Ну вот как это, иметь самолёт и на нем ни разу не полетать? — оправдываюсь я, меня уже кто только не отговаривал, и я уже сам сомневаюсь в правильности своих действий, но раз я решился, я сделаю — Максим вон говорит, что это безопасно, как на велосипеде кататься!

— Ну еж твою меть! Ты чего такой упёртый? А ну как снова налёт, или зениткой под хвост получите? Да Головко же старпома с потрохами сожрёт! Давай ты полетаешь, когда мы вернёмся? Нафига на рожон лезть?! А над Архангельском можно, я тебе разрешаю — сделав жалостливое лицо, что в его исполнении не очень-то и получилось, просит меня Гриша.

— Всё я сказал! Пристал как банный лист! — психанул я, уже готовый перелезть на штормтрап, и в это время к нам подбежал вестовой.

— Тащ командир. Срочная шифрограмма!

— Не звиздишь? — подозрительно посмотрел я на вестового — это тебя Шамкий подослал?! Признаешься и тебе ничего не будет!

— Никак нет, не звиздю! — бодро отрапортовал вестовой. Это чего сейчас было?! Это я, наверное, так плохо влияю на всех, кто меня окружает, вот и этот старшина — сказал, как отрезал!

— Жди меня! — даю я наказ лётчику и иду в рубку. Позади Гриша берёт пилота в оборот и что-то на пальцах начинает ему объяснять. Универсальный язык жестов, только вот жеста у Гриши всего два — сжатый у бледного пилота перед носом кулак и пролетарская фига, в ту же область лица. Чего они там обсуждают интересно?

— Что там срочного Николаич?! Час не могло подождать?! — с ходу задаю я вопрос старпому.

— На, читай! — обиженно отвернувшись передаёт старпом мне текст шифрограммы, ничего не объясняя — ну и как сам думаешь, ждёт это или можно в самолётик поиграться?!

«По данным разведки, „Тирпиц“ выведен из Альтен-фьорда, для буксировки в Тромсьё. „Диксону“ незамедлительно следовать на соединение с „Архангильском“ и „Мурманском“ точка рандеву будет сообщена дополнительно. Головко».

— Подготовить крейсер к выходу, отчаливаем через сорок минут! Сообщить штабу десанта о нашем уходе! Шевелитесь мужики, нас ждут великие дела! — замысел Головко мне ясен, он хочет подловить немецкий линкор в море без хода! Ну что же, почему бы и нет? В первый раз что ли?!

Глава 13

Размотали нас по полной программе. «Диксон» окутан дымом, на горизонте тонет советский эсминец, избитый «Архангельск» кренясь на правый борт ведёт перестрелку из всех оставшихся в строю орудий, одновременно по двум береговым батареям и по «Тирпицу», принимая на себя основной удар, но и «Диксону» достается не слабо, у нас уже выведена из строя одна из башен главного калибра, одна пробоина в палубе и одна в борту. «Мурманск» едва смог выйти из боя и сейчас хромая удирает в открытое море. Надеюсь ему удастся уйти, вокруг лёгкого крейсера до сих пор рвутся снаряды, подгоняя его как побитую собаку. Новый взрыв потрясает крейсер.

— Доклад о повреждениях! — тут же выдаю я. Боевая рубка пока цела и корабль отлично управляется, но воткнули нам сейчас куда-то как раз под надстройку.

— Тащ капитан! В корабле пробоина! — докладывает вахтенный помощник.

— Где?! Точнее доклад мать твою! — психую я, операция вышла из-под контроля, «Архангельск» не отвечает, Головко вот уже как полчаса не выходит на связь, а тут ещё и этот олень мямлит!

— По левому борту, ниже ватерлинии! — уточняет помощник.

— А-а, тогда ничего страшного, там незаметно — зло усмехнулся я и повернулся к растерявшемуся в этой бойне офицеру — соберись! Мне нужны полные данные, мы сможем иметь полный ход? Сколько отсеков затоплено? Можно ли её заделать, каковы её размеры! Выполнять!

— Воздух! С левого борта группа бомбардировщиков! — наблюдатель левого борта только что сообщил мне, что нам несут добавки. В прошлый раз мы с трудом отбились от бомбёров, и вот они возвращаются.

— Приготовится к отражению налёта! — командую я, хотя и так все всё знают, но мне так спокойнее — Что там связь с «Архангельском»? Отвечают?

— Никак нет! По рации тишина, на сигналы и семафор не реагируют! В «Архангельск» новое попадание в район боевой рубки! — твою мать! Второй раз им туда снаряд закатили! После первого раза связь и пропала…

— Что там эта сука, на дно идти не собирается? — это я про проклятый «Тирпиц».

— Крен на правый борт, пока тонуть не собирается — спокойно отвечает Шамкий, который ведёт наблюдение за линкором противника — там не глубоко, скорее всего на киль встанет и продолжит стрелять. Крепкая тварь, три торпеды поймал, а ему хоть бы хны!

Буквально сутки назад мне казалось, что наш план имеет все шансы на успех. Не знаю откуда у Головко разведданные, но силы для того, чтобы покончить с главной угрозой Северным морям, наш адмирал собрал внушительные. Линкор, тяжёлый крейсер (обладающий вооружением схожим с линкором, но хуже бронированный и имеющий большую скорость), легкий крейсер и, наверное, все эсминцы, которые были на ходу и могли срочно прибыть в точку рандеву. Кроме этого, каким-то невообразимым образом до места встречи добрались и три торпедных катера. Только за одно это их экипажи достойны награды. Пройти в шторм на такой скорлупе и не сгинуть в морской пучине нужно очень постараться и обладать невероятным везением.

— По данным от партизан и членов Норвежского сопротивления, «Тирпиц» в сопровождении трёх эсминцев выходит в море на буксире для перевода в Троисьё, для использования в качестве плавбатареи. Нос судна сильно повреждён, но артиллерия у него в полном порядке и её хватит на нас всех. Суммарный залп у «Тирпица» тяжелее чем у всех наших тяжёлых кораблей вместе взятых — Головко на «Архангельске» собрал всех командиров кораблей которым предстоит участвовать в рейде и уже час идёт оперативное совещание — фокус Жохова с абордажем тоже скорее всего не удастся повторить. У этого линкора сто шестнадцать орудий малого калибра, которые даже подойти десантным судам к его борту не дадут. Плюс двенадцать стопятидесяток и восемь орудий главного калибра в бронебашнях калибром триста восемьдесят миллиметров. С другой стороны, нам в плюс почти полное отсутствие у противника манёвренности и хода. В этой операции главная наша ударная сила эсминцы и подводные лодки, задача больших кораблей отвлечь на себя внимание «Тирпица» и кораблей его охранения, завязав артиллерийский бой и обеспечить выход на позицию атаки основных средств поражения. Эсминцы противника и его буксиры желательно уничтожить полностью, они и будут вашей основной целью. Атаковать линкор будут четыре подводные лодки и все эсминцы нашего сопровождения.

— Авиаподдержка будет? — я задал вопрос первым, опередив остальных командиров кораблей, но видимо угадал вопрос, который крутился у всех на языке.

— У нас не будет, задействуем союзников только в крайнем случае. А вот у «Тирпица» скорее всего такая поддержка будет. За кораблем закреплена специальная эскадрилья прикрытия. На внезапность рассчитывать тоже не приходится, нас скорее всего засекут ещё до подхода к месту боя.

— Если они о нас узнают заранее, не успеет ли «Тирпиц» укрыться или вернуться во фьорд? — это командир «Мурманска» переживает, что цель скроется, я же вполне трезво оцениваю наши шансы, и вариант, в котором линкор, не вступая в бой смоется от нашей смешной эскадры меня вполне устраивает. Он один нас на запасные части разберёт, ещё до того, как мы в нём хотя бы одну дырку наковыряем,