Сбрасываю обувь и пальто и, как огнедышащий дракон, вбегаю в кухню.

Мама разливает чай по чашкам и мило беседует с Антоном.

Он в это время собирает вместе с Платоном какую-то игрушечную детальку. Оба поглощены процессом.

Идиллия, не иначе, окажись Антон моим мужем или парнем или хотя бы поклонником. Но он не мой!

Но больше всего бесит тот факт, что он явился вот так, без спроса!

В тайне от меня, не предупредив!

Меня простреливает мысль — значит в мою ложь, что Платон не его сын, мужчина не поверил.

Набираю в лёгкие побольше воздуха…

— Мам! Привет! — Платон несется ко мне через всю комнату, обнимает.

— Привет! — весело улыбаюсь ему в ответ, стреляя глазами поверх головы сына в сторону Антона.

Убила бы Соколова!

— Мама, мам, смотри, какой самолёт у нас с Антоном получается! Он мне принёс модельку. Класс?

Платон вертит перед моим носом корпусом от самолета.

— Потом мы его ещё и покрасим! — трещит сын без устали, полный восторга, пока я сверлю Антона взглядом.

Мужчина, напротив, даже глазом не повёл, смотрит на меня спокойно, уверенно. Явно не видит проблемы в своём внезапном появлении.

— Мам, идём, идём скорее к нам! — Платон тянет меня за руку к дивану.

— Добрый вечер, — вежливо здоровается Антон.

Наверное не стоит устраивать сцену прямо в присутствии мамы и сына. Очевидно, Антон именно на это и надеялся, что я буду вести себя чинно и благородно. Что ж, я найду пару минут, чтобы сказать ему всё, что я о нем думаю.

— Верочка, садись, чай будешь? — предлагает мама. — Мы здорово провели время с твоим коллегой, рассказал мне столько интересных историй про свои командировки!

— Да ты что? — я пытаюсь изобразить удивление. — Куда командировки? В Питер? — язвительно бросаю я.

— И туда тоже, — кивает Антон.

Все пьют чай и угощаются мамиными блинами, а у меня ком в горле. Мне кажется, что я вся состою из гнева. Наставления Аси меня покидают, остаётся только слепая ярость на Антона!

Мог бы поговорить со мной, а этот… даже слов не подобрать как бы его обозвать похуже, явился ко мне домой, общается с мамой, купил Платону самолетик!

Делаю глоток чая, есть я точно не в состоянии.

— Светлана Игоревна, блинчики восхитительные! — обращается Антон к моей маме, нахваливая её кулинарные способности.

А она вся светится от счастья.

Я едва не фыркаю.

С мамой стоит провести разговор о том, что негоже пускать незнакомцев в дом. Может этот человек серийный убийца!

Платон рассказывает что-то про разные модели самолётов, мама умиляется, Антон мастерски поддерживает разговор, отлично разбивается в самолётах и увлечённо объясняет моему сыну что-то про моторы…

Я не вникаю. Не могу сосредоточиться. Жду, когда кончится весь этот цирк, и я смогу поговорить с Антоном, одна, без свидетелей!

Наконец чай выпит, блины съедены.

— Думаю, мне пора.

Антон поднимается.

— Ну, неееет… Ещё же рано! А раскрасить модельку!? — начинает упрашивать его Платон.

Антон мягко улыбается.

— Обязательно, дружок, но давай в следующий раз.

Наивный! Следующего раза не будет!

— Ну, вот, — бурчит Платон.

— Я в следующий раз принесу тебе модель истребителя.

— Ого! Класс! — восторгается Платон.

— Договорились, — Антон подмигивает ему. — Светлана Игоревна, ваши угощения выше всяких похвал.

Стервец. Всем решил угодить! Всем, кроме меня.

— Была рада познакомиться, — отвечает мама.

— Я провожу, — улыбаюсь я и поднимаюсь.

Мысленно потираю руки, ну сейчас я ему устрою!

Глава 30

— Очень мило с твоей стороны, что решила меня проводить, — Антон улыбается, но я чувствую холод, с которым сказаны эти слова.

Он весь какой — то отстраненный, закрытый… Совершенно не тот человек, который несколько минут назад мило беседовал с моей мамой и сыном.

Я нажимаю кнопку лифта.

— Что, прямо до машины? — брови Антона взлетают вверх.

— Я не собираюсь выяснять отношения в подъезде! — шиплю я в ответ.

— А ты собираешься выяснять отношения? — бросает Антон. — Я думал просто проводишь…

— Ой, да хватит тебе! — не выдерживаю я, когда мы оказываемся в лифте.

Зря я это сказала… Антон нависает надо мной в замкнутом помещении. Лицо его превращается в сплошную ледяную маску.

— Хватит!? — гремит он.

В иной ситуации я бы испугалась, наверное, но я была уверена, он не причинит мне вреда. Не тот он человек, чтобы поднять руку на женщину, а грозных слов я не боюсь.

— Тебе бы не повезло, окажись дома няня, а не мама. Уж она бы точно тебя не впустила! — едко замечаю я.

— Я знал, что дома твоя мама, — отвечает Антон, а уголок его рта ползет вверх.

— Да что ты!? Подготовился, значит!?

— Подготовился, — кивает он. — Маша мне всё рассказала, что к тебе приехала мама, чтобы на время отпуска посидеть с сыном, я решил, что это мой шанс.

— Явиться без приглашения? — бросаю я.

— Пообщаться сыном!

Двери лифта открылись и я пулей вылетела в подъезд, а затем на улицу. Не обернулась ни разу, но, уверена, Антон шёл за мной.

Погода стояла жуткая, ветер дул сумасшедший, с неба сыпал снег.

— Итак? — спросил Антон, когда мы остановились друг напротив друга. — Что ты хотела сказать?

— Что ты гад и лжец! — выпалила я.

— Это я то!? — изумился он.

Секунду назад он был относительно спокоен, а теперь полыхал гневом.

— Ты! Являешься без спроса, тайком!… - начала было я, но мужчина тут же перебил меня.

— Бред! Это ты, милая моя, лгунья! Скрывала, что у тебя есть сын! Признаешься, что Платон мой или дождёмся ДНК теста!? Как ты могла? Столько упущенных лет и ради чего?

— Ты обвиняешь меня!? А кто говорил, что ребёнок ему не нужен, а? Через Машу выясняешь про меня, думаешь это мужской поступок!?

— Не мешай всё в одну корзину! — чеканит он.

Мне стоило бы остановиться, замолчать, но меня понесло… Накопившиеся обиды, годы одиночества и тоски… Плотина в моей душе дала трещину и меня уже было не остановить.

— Сомневаюсь, что ты впустила бы меня, пришлось пойти на небольшую хитрость! — отвечает мужчина.

— Зачем тебе всё это? — вздыхаю я. — У тебя своя жизнь, а у меня своя. Все счастливы, что ещё нужно?

— А кто сказал, что я счастлив? — хмурится.

Я испытываю странное чувство тревоги, надвигающейся катастрофы, которая вот — вот должна со мной приключиться.

На улице холод, но я чувствую, как полыхают мои щеки.

Я смотрю на Антона, но по его лицу невозможно угадать о чём он думает.

— Слушай, наверное, я мог бы тебя понять… Ты злишься, — говорит он. — Но,