Бывать в местах заключения Зябе не в первый раз. Жизнь его помотала и по исправительным учреждениям, и по поселениям для не так сильно провинившихся. И даже на «губу» залетал, но уже во время срочки. Благо, что здоровьем природа его не обделила, так что особо ничего паршивого там не подцепил.

— Значится так, в ближайшие пару дней, вы пройдете вводный курс и поступите в подчинение командира отряда. Командира отряда слушаться беспрекословно. Он имеет право расстрелять любого провинившегося. Вас один хер как грязи. И вот еще, кто не работает, тот не ест. Не выполнили норму? Остались без ужина. Начали пререкаться? Остались без обеда. Шаг влево, шаг право, приравнивается к попытке побега. Прыжок на месте, расценивается как попытка улететь, всем все ясно? — огласил полицай и усмехнулся, когда в ответ была гробовая тишина. — Ну и отлично. Первый урок усвоили, мясо. А теперь, отдыхайте. Через час у вас начнется послеобеденная работа.

— А че, обед будет? — негромко спросил кто-то из дальней камеры и уже через пару секунд в него полетел поток ледяной воды. Больше вопросов никто не имел.

— Вы на свой обед еще не заработали, — хладнокровно произнес начальник и удалился прочь, вместе с парочкой товарищей.

Зябликову только и осталось, что оглядеться, чтобы понять, где он вообще находится. Благо, его небольшая голова, вполне пролазила через прутья наспех сваренной решетки.

Обстановка напоминала складское здание с кучей небольших групп-каморок, двери в которые были заменены решетками с амбарными замками. Эдакая эрац-тюрьма, сколоченная наспех. Причем тот кто ею заправлял, явно прекрасно понимал, какой контингент будет в этом месте преобладать. Иначе, для чего тогда полноценное пулеметное гнездо в конце коридора? Здесь явно не нянчились с бунтующими зэками, как на предыдущем месте заключения, где Зяба успел побывать еще до войны.

Разве что здесь не было камер и вертухаев. Никто не бродил с постоянными обходами камер и заключенные были предоставлены сами себе по одиночным камерам. Время суток тоже было не понять. Окон не имелось, а слабенькие лампы под потолком в коридоре горели на постоянке, никто и не планировал их отключать. Разве что, спустя пару часов, привели стройную колонну заключенных, которые по одному заходили в свои камеры, где их закрывали. Человек пятнадцать, не больше. Зяба не выглядывал сквозь решетку, чтобы не привлечь лишнего внимания и не повторить участь соседа, которого залили из шланга. Еще не хватало в мокрой одежде тут сидеть, чтобы точно заболеть. А медицинское обслуживание тут наверняка по меркам средневековой чумы. Когда чумной доктор ходил и просто указывал кого уже можно сжигать, а кому стоит помучиться.

— Следующие! Кто жрать хочет, руку через решетку вытяните, — усмехнулся один из надзирателей. Зябликов, скорее интереса ради, нежели от голода, вместе с остальными, решил вызваться. И ежу было понятно, что сначала работа, а потом пайка. Так оно и вышло.

С десяток мужиков и пара женщин. Не так уж много нашлось желающих поработать. Был тут и тот любитель попререкаться. Стоял в одних портках, повязав мокрую футболку у себя на поясе. Оно может и правильно, что без мокрой одежды тело медленнее охлаждается, но все равно, парнишка уже не жилец. Вон какие губи синенькие. Если не отогреется, то заболеет. А физический труд такой себе способ согреться. Тем более, что трудиться придется на свежем воздухе ведь всю собравшуюся команду вытащили на улицу и погрузили в открытый камаз, с сопровождением из пары автоматчиков.

— Прямо как в концлагере, — тихо произнес еще один старик, сверстник Зябликова. В остальном же заключенные в основном были молодыми, от двадцати до тридцати лет. Самые рабочие лошадки. — Чувствую себя пленным евреем.

— Бери выше, буром, — вяло усмехнулся слесарь, протягивая руку. — Зяба. Зябликов Юрий Дмитриевич. Слесарь.

— Плотник, — представился старик и виновато улыбнулся. — Плотников Виктор Андреевич. Руководитель патриотического кружка при доме молодежи… Вернее был им. Нынче, разнорабочий.

— Понятно, а куда хоть везут-то? — поинтересовался Юрий, спрашивая в пустоту, поскольку остальные заключенные, затравленно озирались на двух бойцов местного ополчения с автоматами.

— Дык, на болото поди, торфяник копать, или на поля какие, — спокойно пожал плечами Виктор, потирая седую жиденькую бородку. — Уж смотря куда продали с передержки. Та халупа, где мы сидели, по факту аккумулирует в себе разного рода бродяг, которым некуда податься. Те, кто не хочет работать в трудовых бригадах или не может работать. Кого ловят на мародерстве или еще чем. Особо борзых убивают. Тех кто не может обрехаться, в штрафбаты. Ну а ежели не особо рабочий или совсем уж бойкий, то на передержку. В камере пару суток без еды, а потом на любую свободную рабочку. Рабство, в чистом виде.

— На раба вы не похожи, Виктор Андреевич, — вяло усмехнулся Зябликов, с прищуром оглядывая собеседника. Крепенький дедок, лет пятидесяти с лишком. Явно любитель поработать руками. Слишком уж много мелких шрамов от ножа и подобного инструмента. Да и предплечья очень крепкие, словно Плотник только и делал что банки открывал, да шеи сворачивал.

— А я ПРОраб! — рассмеялся Плотников и хлопнул Зябу по плечу. — Обычно ж как, кто покрепче, да подурнее, работает физически, а кто поумнее, показывает как работать. Я ж не даром кружок вел. Мы и в походы ходили и реконструкциями занимались. Я и лопату починить и заточить могу, и перекладину наладить. А уж, если вы, Юрий Дмитриевич, слесарь, то нам с вами сподручнее будет.

Дед оглянулся по сторонам и довольно хмыкнул, отмечая лишь ему видимые ориентиры.

— Ландышевку проехали, так что однозначно на болото едем, а там работы с инструментами хватает, — заверил Виктор, потирая руки в предвкушении работы. — Так что, скучать не придется. Там бытовки поставили, обычно туда две смены завозят, пока одна отдыхает, вторая копает и так на двое суток. В каждой смене назначается инженер, чтобы следил за техникой безопасности, инструментом и здоровьем. Как правило это старики вроде нас, а иногда это…

— Убили пиздеж, — рыкнул на них один из автоматчиков.

Вскоре машина остановилась на небольшой парковке в лесу. Задний борт открыли и народ принялся выгружаться. Их вновь построили в одну шеренгу. Какой-то местный чин толкнул дремоту по то, что все тут по доброй воле и что сейчас они поработают, а вечером их покормят, но Зябу его речь мало волновала. А вот то, что у него позади находился его старый знакомый Сазон, напрягало. И судя по всему, Сазонов тоже прекрасно увидел Зябликова, довольно ухмыльнувшись и почесав шею, при этом показательно чиркнув ногтем большого пальца по горлу, не двусмысленно намекая Юре на его ближайшую судьбу.

Глава 14

Болото

Работа была поставлена на поток. Словно в каком-то феодальном средневековье. Группа трудяг копалась по колено в болотной воде, проделывая каналы. Местность сначала осушали, а затем уже очищали от растительности. Зябликова, по настоянию Виктора, отрядили в ремонтную бригаду.

— Торф, это ценный ресурс, — спокойно рассуждал Плотников, забивая табак в самокрутку и сворачивая папироску. — Вообще, если так посмотреть, то можно различить несколько видов. В плане подготовки конечно же. Здесь народ заготавливает в основном кусковой и крошку. На другом участке, говорят, поставили пресс, там уже брикеты делают. Основной запас на зиму. Сейчас все ближайшие деревни уже скидываются продуктами, да инструментами, чтобы закупить брикеты и пеллеты для печей. Посчитай, такой брекет закинул в печку, он и горит дольше, и тепла больше даст, чем дрова, и хранить его проще, хехе.

— Занятно, — согласился Зяба, устраиваясь поудобнее на нарах. Для мастеровых была подготовлена отдельная будка, из бывшего вагончика-бытовки. Небольшая печка в углу, пара нар, да стол со стульями. На две бригады имелось четверо мастеровых. Как ни удивительно, все старше сорока лет.

В основном ремонтировали лопаты, затачивая и подбивая полотна. Реже, топоры и кирки. Еще реже, приходилось ремонтировать обвалившиеся конструкции и что-то подваривать. Тем более, что имелся запас инструмента. Работник притаскивал сломавшуюся лопату, получал новую, а ремонтная группа занималась устранением повреждения. За технику безопасности отвечал отдельно назначенный инженер. Вернее наряд. В бытовке постоянно сидело двое мастеровых, один в наряде ходил по участку где шла работа и смотрел, чтобы народ не убился,