Жирную точку в этом сражении поставила тяжёлая авиация.

Сначала снаряды сбросили бомбардировщики. За считанные секунды они уничтожили таким способом не меньше половины оставшейся орды. Дальше в ход пошли штурмовые истребители, которые сбрасывали планирующие бомбы, запускали ракеты и стреляли из пушек по тварям. Именно после работы штурмовиков от орды остались лишь несколько стай монстров, которые постарались сбежать дабы сберечь свои жизни. Только вот к городу подошли значительные подкрепления, которые начали охоту на выживших.

К утру следующего дня Защитники вернулись в аномальную зону и начали занимать свои оставленные позиции. Порталов пока вообще не было, но это лишь вопрос времени, когда появятся новые. Пока же было необходимо восстановить разрушенные укрепления и лагеря, составить списки погибших и раненых, понять какой ущерб нанёс этот прорыв.

Разумеется, про этот прорыв говорила не только вся Империя, но и мир. Все в первую очередь удивлялись тому, что он произошёл стремительно, без каких-либо предупреждений и подготовки к нему. А затем люди восхищались тем, что нам удалось сдержать орду тварей при минимуме потерь и жертв. Все говорили о некоем чуде.

При этом в самом Сургуте нам было не до отдыха. Прорыв сдержан, твари мертвы, но нам надо разбираться с последствиями произошедшего. Ещё в город понаехали разнообразные начальники и руководители, а также журналисты, в том числе иностранные. Короче, скучно нам точно не было, слишком многое надо сделать.

Защитникам и военным, что сдержали орду, пели дифирамбы и в целом всячески восхваляли. «ГАЗ» уже отправило в императорскую канцелярию просьбу о награждении самых отличившихся, армейцы тоже ратовали за своих. Также отличились некоторые гражданские, хотя девяносто пять процентов из них были бывшими Защитниками.

Я также оказался в центре внимания. Моя помощь дронами-разведчиками, перепрошивка операционки костюмов, бойцы гвардии, убившие монстров в городе и потом пришедшие на помощь остальным, а также моё личное участие в сражении не прошли мимо людей. Очень многие желали пообщаться со мной и взять интервью. К их несчастью, я заперся в своей лаборатории «Ланселота» и мой покой берегла охрана предприятия, гвардейцы и даже милиция!

Впрочем, гости у меня были.

Первой была Элизабет, мы встретились с ней на следующий день после сражения рядом с городом. Рыжая была очень недовольна тем, что один из моих гвардейцев вырубил её, а затем отвёз на приличное расстояние от города.

— Ты не имел права так со мной поступать! — Заявила она. — Я сама могу решать за себя!

— В целом это так, — кивнул я, продолжая латать «Непобедимого». В ходе сражения с тварями всё же пришлось вступить в бой с парочкой особо опасных монстров, так что броня была частично повреждена. — И можно даже откинуть дипломатические проблемы если бы ты пострадала или погибла. Ты действительно можешь решать сама за себя, не маленькая девочка. Но тут вот в чём дело — решение о твоей эвакуации из города принимал Я. Мне абсолютно не хотелось после сражения с ордой тварей узнать, что ты погибла. Так что можешь возмущаться, но я бы поступил так и снова. Изволь помнить, что хоть ты и сама можешь принимать решения как поступить, но нужно также учитывать мнения тех людей, кому ты не совсем безразлична.

Я ожидал, что рыжая продолжит спорить, ну или хотя бы ещё чуть-чуть повозмущается. Но вместо этого она замялась и лишь спустя несколько секунд сказал:

— Хорошо, я это учту в будущем.

Судьба этой рыженькой англичанки действительно было мне не безразлична. А так как я успел её хорошо узнать, то сразу понял, что она точно захочет остаться и помочь нам отбить нападение тварей. Для такого поступка у неё масса причин, но главная заключается в том, что мы в своё время спасли множество жизней поучаствовав в уничтожении тварей в Бристоле и Лондоне. Поэтому хотя бы из желания отдать долг девушка определённо рискнула бы своей жизнью. Но это меня не устраивало, поэтому пришлось пойти на небольшую хитрость.

Однако смотрю я на реакцию рыженькой на мои слова и понимаю, что она явно малость не о том подумала и сочла мою заботу об её жизни за нечто более личное. И ведь даже сам не могу отрицать нечто подобное. Ведь не приставил к ней людей, чтобы они помогли ей, а вывез из города против её же воли. И самое забавное в том, что будь в Сургуте Катя, то с ней я поступил бы аналогично. Вот такие, мать их, пироги.

Мы с Катей, кстати, тоже уже успели пообщаться по телефону и разговор вышел максимально… странным. Блондинка регулярно переключалась с обвинений, что я слишком сильно рисковал, на вопросы в порядке ли я. Обеспокоенность пополам с возмущением. Можно было возмутиться, что она опять пытается высказывать какие-то претензии, но в данном случае они вызваны беспокойством обо мне. Ситуация-то была непростая, а я держал в секрете даже от неё некоторые свои козыри.

Следующими моими гостями стали Шоков и Разумовский.

— Это твоя новая броня на замену «Эгиде»? — Спросил Шоков разглядывая «Непобедимого» вблизи.

— Нет, — покачал я головой. — В эту броню я загружу новый ВИ, который будет ею управлять. А место для пилота сделано для удобства и различных форс-мажоров. К тому же «Непобедимый» пока ещё не закончен. Кроме ВИ надо установить сразу несколько типов оружия, над реактивными двигателями чуть-чуть поработать. Много ещё нужно сделать.

— Тем не менее эта броня уже показала себя во всей красе, — подметил Разумовский. — А ещё мы все увидели твоих гвардейцев, которые оказались снаряжены оружием и бронёй, которую никто ещё никогда не видел. Даже удивляет как много всего ты успел сделать о чём никто не знал. И ещё неизвестно как многое ты пока не показывал.

Я лишь молча вздохнул. Этого разговора я ожидал после того, как показал пару своих козырей. Ну не любит ни одно государство, когда в тайне от него кто-то наращивает слишком много сил. Один мой ИИ чего стоит, но с ним Романовы уже смирились. Однако сейчас продемонстрировал возможности людей верных лично мне, которых снарядил тем, чего нет больше ни у кого. А это уже проблема для Империи и правящего рода, поэтому Разумовский и затронул эту тему.

Только вот у меня было своё мнение на сей счёт, которое я не побоялся озвучить.

— Я