Ладно, нужно успокоиться. Самобичевание мне не поможет. Что мы имеем на данный момент? Рюкзак вместе с мачете я потерял, когда, кувыркаясь, летел вниз. Телефон? Похлопав себя по карманам, достал смартфон, который хранил во время поиска в ударостойком чехле. Работает, уже хорошо. Там хранятся фотографии плана подземных уровней, можно попытаться сориентировать и добраться до лабы учёного. О том, чтобы вернуться в резервацию до восхода сумрачного солнца, не может быть и речи, поэтому нужно искать место, где можно будет отлежаться до следующей ночи, и, желательно, чтобы в этом месте нашлись средства для обработки ран. Ржавчина – это как минимум заражение крови, или того хуже – столбняк, поэтому нужно как можно быстрее попасть в медицинский отдел резервации, да и на зубах у псины целый рассадник инфекции, который теперь находится в моей крови.

Словно в ответ на мои мысли я почувствовал, как каждая клеточка моего травмированного организма наливается болью и тело начинает потряхивать. Когда я оказался в относительной безопасности, адреналин, который притуплял ощущения, начал выветриваться из крови, и я застонал от нахлынувшей волны боли. Стиснув зубы, расстегнул комбез и, достав жгут, кое-как перетянул раненую ногу.

С каждой секундой организм начинало трясти всё сильнее, а это значит, что мои дела плохи, и остался всего один вариант. В таком состоянии я точно не смогу спуститься по вентиляционной шахте вниз на пару уровней, очень скоро я вообще перестану двигаться, поэтому до нужного участка нужно ползти сейчас, когда ещё есть хоть немного сил. Сверившись с отметкой на карте смартфона, я воспроизвёл в памяти участок первого подземного уровня, где пробрался в шахту, и пополз.

Потянулись минуты, в течение которых я цеплялся окровавленными пальцами за неровности вентиляционной шахты и проталкивал своё израненное тело вперёд. Минуты складывались в часы. Мозг практически отключился, он запомнил последнюю установку – ползти, и все движения я совершал на автомате. Проблески сознания возвращались лишь на перекрёстках, когда требовалось свериться с картой.

Мне было нужно попасть к участку шахты рядом с лестницей, где Денис Алексеевич спрятал инъектор, причём сделать это до наступления сумрачного рассвета. Без карты в смартфоне я очень быстро потеряюсь, а сил практически не осталось. Кровь остановить мне всё же удалось, но раненая нога двигалась отвратительно, а болела так, что хотелось выть, но я, стиснув зубы, терпел и полз.

Из небытия к суровой реальности меня выдернул настойчивый писк наручных часов. Перед каждым выходом в поиск система выдаёт информацию о точном времени сумрачного восхода, и я всегда ставлю два таймера: за час и за пятнадцать минут. Часовой я пропустил, у него другая тональность, а вот на тревожную сирену мой организм среагировал. Причём часы трезвонят уже довольно давно, первую минуту они пытаются достучаться до владельца только вибрацией.

Еле разлепив глаза, с удивлением обнаружил прямо перед собой свёрток. Значит, я всё же дошёл и вырубился уже рядом с инъектором. Дрожащими пальцами достал из верхнего кармана комбеза небольшой складной нож и, аккуратно разрезав упаковку, освободил инъекор. Колба с препаратом уже была заряжена в медицинский пистолет, оставалось лишь подставить его к плечу и нажать на соответствующую кнопку.

Сквозь мутную плёнку, застилающую глаза, взглянул на часы. Пять минут до рассвета, пора. Препарату как раз должно хватить времени, чтобы распространиться по организму, но убить меня он не успеет.

– Хуже точно не будет, – еле слышно прошептал я пересохшими губами и нажал на кнопку медицинского пистолета.

Плечо кольнуло, но на фоне общей боли, терзавшей моё тело, это было пустяком. Когда колба с препаратом опустела, отбросил инъектор, включил на смартфоне фонарик и установил его так, чтобы образовалась тень. Теперь мне осталось только ждать. В любом случае я сделал всё, что мог, и трепыхался до последнего.

На смартфоне сменилась цифра, отсчитывающая последние минуты до рассвета, и мне стало резко хуже, хотя ещё совсем недавно я считал, что это невозможно. В груди начал разгораться пожар, и было трудно сделать вдох, а голову сдавило тисками, и из глаз брызнули слёзы.

– Пожалуйста, пусть это всё закончится! – не выдержав, заорал я, но Вселенной было плевать на мои страдания.

Последнее, что я запомнил перед тем, как сознание, наконец, провалилось во тьму, – это наливающаяся объёмом тень, глаза которой светились во мраке вентиляционной шахты демонически красным огнём, хотя это мне могло и показаться.

– Произведено внедрение биоэнергетического импланта.

– Активация импланта Сайбер 3.0.

– Произвожу анализ нервной системы и генетического кода претендента.

– Ошибка, генетический код не соответствует эталонным образцам.

– Активация программы «Иссушение».

– Произвожу подключение к нервной системе носителя. Ориентировочный объём доступного для поглощения энио 3564/48910 единиц. Старт поглощения энио через 5…4…3…

– Ошибка, обнаружена субстанция-блокиратор передачи энио.

– Ошибка, у носителя инсталлирована программа «Сайбер-Р». Поиск вариантов решения проблемы.

– Успех. Произвожу модернизацию Сайбер-Р до уровня ограниченной Сайбер 3.0. Активация программы «Совершенство».

– Обнаружены многочисленные повреждения носителя. Смерть носителя через 54…53…

– Произвожу стимуляцию регенеративных центров организма носителя.

– Успех. Состояние носителя стабильно.

– Внимание! Недостаточное количество строительных материалов. Произвожу частичное расщепление мышечной и жировой тканей. До завершения репаративных процессов 11 часов 56 минут.

– Очистка крови от инфекции завершена. Целостность кровеносной системы и кожных покровов носителя восстановлены.

– Внимание! Нехватка сайбер-кристаллов! Для полноценного функционирования программы «Совершенство» требуется подключение к сайбер-пространству.

Первое, что я почувствовал, когда очнулся, – дикий голод, испытывать который мне ещё не приходилось никогда в жизни. Затем, когда зрение немного сфокусировалось, я увидел перед глазами строчки системного текста, который исчезал по мере того, как я его читал.

С опаской попытался пошевелить руками и ногами, но они слушалась отлично, даже повреждённая нога перестала болеть и двигалась как раньше. Денис Алексеевич провалялся бревном несколько суток, а мне для адаптации хватило всего лишь двенадцати часов.

Если подумать, всё логично. Он был обычным человеком, а нас вырастили в инкубаторе теневики, да и распределение я прошёл, вон какой-то Сайбер-Р мне установили. Р – значит раб? Скорее всего, но благодаря уже установленному импланту весь процесс занял куда меньше времени. Нужно во всём разбираться, но, дьявол, как же хочется жрать! Да и смену я пропустил, по возвращении в резервацию меня не ждёт ничего хорошего. На первый раз отделаюсь всего лишь штрафом, но ничего, кроме минимальной пайки, сегодня мне не светит.

Смартфон не реагировал