«Как теперь, вижу его за фортепиано, когда он что-нибудь сочинил,— вспоминала Екатерина Сергеевна.— И всегда-то рассеянный, он в такие минуты всегда улетал от земли. По десяти часов подряд, бывало, сидит он, и все уже тогда забывал; мог совсем не обедать, не спать. А когда он отрывался от такой работы, то долго еще не мог прийти в нормальное состояние. Его тогда ни о чем нельзя было спрашивать: непременно бы ответил невпопад».

Рассеянность Бородина стала притчей во языцех у его друзей, а объяснялась она способностью постоянно находиться в состоянии творчества — научного или музыкального.

Среди композиторов-балакиревцев, получивших всемирную известность и составляющих гордость русской культуры, Бородин был последним по времени появления в кружке. В 1862 году завершилось формирование этого замечательного содружества музыкантов-петербуржцев. Их стало пятеро: Гуссаковский в счет не шел, он постепенно отдалялся от кружка. И с ними был Стасов.

АРЕНА ДЕЙСТВИЙ РАСШИРЯЕТСЯ

Балакиревский кружок — целая творческая школа, сложившаяся впервые в истории русской музыки. Предшественники балакиревцев — Глинка, Даргомыжский, Верстовский, Алябьев, Варламов, Гурилев и другие — работали обособленно друг от друга.

В середине XIX века возникновение творческого содружества композиторов, объединенных общностью взглядов на искусство, было единичным явлением. Однако в общественной жизни того времени в целом такого рода сплочение единомышленников стало характерным. Оно было вызвано идейным размежеванием накануне и в начале 60-х годов. Сложились два противостоящих общественных лагеря: в одном — ратовавшие за общественное преобразование России, в другом — сторонники крепостничества и всех связанных с ним институтов.

Процесс консолидации сил отчетливо проявлялся в прогрессивной литературе и искусстве того времени. Один из примеров — редакция журнала «Современник». Усилиями передовых литераторов-единомышленников — Чернышевского, Добролюбова, Некрасова и их соратников — журнал превратился в боевой орган революционной демократии, идейный центр русского революционного движения 60-х годов.

Передовых поэтов, литераторов, художников объединял популярный в России петербургский сатирический журнал «Искра», основанный в 1859 году поэтом В. С. Курочкиным и карикатуристом Н. А. Степановым. По направлению журнал примыкал к «Современнику». С революционно-демократических позиций «искровцы» выступали против крепостнического строя, медлительности в подготовке крестьянской реформы, а после проведения реформы — против ее половинчатости. Журнал подвергал резкой критике идеи «чистого искусства» и его сторонников.

Широкую известность получила «Петербургская артель художников», возникшая в 1863 году. По своей идейной устремленности она была близка балакиревскому кружку. Составили ее четырнадцать молодых выпускников петербургской Академии художеств. Все они имели почетное право участвовать в конкурсе на золотую медаль, но его условия были неприемлемы для них: организаторы конкурса из года в год навязывали однотипные темы — либо из мифологии, либо из «священного писания» — и требовали их решения в условной академической манере, по давно установившимся штампам. Молодые люди пытались протестовать против устаревшей традиции, но безрезультатно. Тогда они ушли из академии и организовали артель, члены которой жили и работали сообща (сначала они поселились на 17-й линии Васильевского острова, в доме № 4, а в 1866 году переехали на Вознесенский проспект — ныне проспект Майорова, дом № 2).

Возглавлял группу двадцатишестилетний Иван Николаевич Крамской. По его мысли, артель должна была служить идейно-творческим центром, который объединял бы молодых художников, выступавших против рутины и академизма, за искусство, близкое народу и насыщенное общественно значимым содержанием. Члены товарищества испытывали благотворное влияние эстетики великих революционных просветителей, претворяли их идеи в своем творчестве.

Таким образом, балакиревский кружок не был исключительным явлением. На рубеже 50—60-х годов идея сплочения близких по духу людей, объединения сил, можно сказать, «носилась в воздухе». А в столице веяния эпохи ощущались в наибольшей степени.

Самое начало 60-х годов — высшая точка небывалого в России до той поры общественного подъема. Кульминации достигло крестьянское движение. С наибольшей интенсивностью осуществлялась революционная пропаганда.

До февраля 1861 года все жили в напряженном ожидании перемен. Нетерпение, казалось, дошло до предела. «Будет ли, наконец, воля?» — этот вопрос неотрывно преследовал крестьян, будоражил «просвещенное общество».

Как ни сопротивлялись крепостники, реформу пришлось осуществить. 19 февраля 1861 года царь подписал манифест «Об освобождении крестьян». 5 марта он был обнародован. Вскоре, однако, стало ясно, что реформа проведена отнюдь не в интересах крестьян, что их обманули. На царский манифест крестьяне ответили бунтами, прокатившимися по всей России.

Революционно-демократическая общественность России выступила с протестом против обманной реформы. В Петербурге появились первые прокламации, призывавшие к свержению монархии и ига помещиков. Разрозненные революционные кружки начали объединяться. В начале 60-х годов возникла тайная организация «Земля и воля», созданная революционными демократами, близкими к «Современнику», к Чернышевскому. Ее вскоре возглавил Русский центральный народный комитет, находившийся в Петербурге. «Земля и воля» ставила своей целью ликвидацию самодержавия и установление демократических свобод.

Реакция тоже собирала силы, готовясь использовать любой повод для ответного натиска широким фронтом.

Размах крестьянского движения в стране, активная революционная деятельность испугали либеральное дворянство и буржуазию. Немало встревожило их также вооруженное восстание в Польше, начавшееся в январе 1863 года. Оно было направлено против русского царизма и польской шляхты. Передовые силы России сочувствовали этому движению, стремились помочь повстанцам. Но обывательски настроенные круги общества забеспокоились. Их беспокойство усилили полученные русским правительством ноты иностранных держав, содержавшие протесты против репрессий в Польше: не было бы войны! В России началась шовинистическая кампания.

Реакционным элементам удалось сыграть и на политической слепоте «низов» населения столицы. Летом 1862 года в Петербурге свирепствовали пожары. Сухая и очень теплая погода, обилие деревянных построек создавали самые благоприятные условия для этого. 28 мая выгорел Апраксин двор на Садовой улице. Разорилось несколько тысяч владельцев мелких лавок.

Полиция пустила слух, что пожары — дело рук студентов, поляков и «лондонских пропагандистов» (так официальная пресса называла Герцена и Огарева). В обывательских массах появилось враждебное отношение к демократической интеллигенции. Воспользовавшись благоприятной обстановкой, царизм начал расправу с русскими революционерами.

В июле 1862 года был арестован Н. Г. Чернышевский. Почти два года продержали его в Петропавловской крепости, затем после гражданской казни отправили на каторгу в Сибирь. Та же участь постигла и Н. А. Серно-Соловьевича — одного из руководителей «Земли и воли». После трехлетнего заключения в 1865 году его сослали в Сибирь. Организация к тому времени уже прекратила свое существование: в обстановке реакции она самораспустилась.

С 1862 года в реакционной печати началась травля Герцена. В июне того же года цензура закрыла на восемь месяцев журналы «Современник» и «Русское слово». После возобновления «Современник» продолжал работу не