Принцесса опять улыбнулась. — Был вежлив, предупредителен, заботлив, романтичен… И вообще, вы оба прекрасно знаете, что я способна постоять за себя, но в присутствии Алексея мне хочется быть слабой и беззащитной… — Девушка засмущалась. — Я бы не сказала, что это новое для меня чувство — в вашем присутствии я тоже чувствую полную безопасность, но… тут другое… Я просто знаю, что Алексей сильнее… Сильнее меня, сильнее многих, сильнее всех вокруг.

Король откашлялся и переглянулся с сыном:

— А как там дела обстоят с чувствами Алексея к тебе?

Девушка засмущалась еще больше:

— Я ему очень нравлюсь… И это чувствуется, но… Дедушка, есть такое ощущение, что Алексей постоянно напряжен, натянут внутри как струна, как будто постоянно ожидает внезапного нападения. И это не дает ему полностью расслабиться.

— И неудивительно, — поморщился король, — особенно на фоне этих покушений и дуэли с Филиппом, а молодому человеку всего семнадцать лет. Подвижная психика, ничего странного, а если учесть слухи о его суровом воспитании в роду Пожарских…

— Я тоже так подумала, — кивнула Соня. — И решила на эту тему к нему не приставать.

— Молодец, внучка. Какие у тебя планы на день?..

Когда Соня ушла спать, король обратился к сыну:

— И что ты думаешь про услышанное?

— Ничего нового, — пожал плечами тот. — Когда мы брали с собой в Монако Соню, репутация молодого Романова уже сформировалась, и ничего неожиданного мы с тобой сейчас не услышали. Кроме того, эта репутация Алексея крепнет день ото дня. Что же касается выгод от приобретения подобного родственника, то они сейчас еще более очевидны, чем казались на родине. Одно то, что Алексей лично, на равных и без поддержки рода Романовых свободно общается с представителями всех важных правящих родов мира, в будущем даст нам очень неплохие дивиденды, особенно во внешнеполитических взаимоотношениях с нашими соседями — Швецией и Финляндией.

— Это да, — хищно осклабился глава рода Ольденбургских. — С таким близким родственником мы разом закроем массу спорных вопросов. А уж когда у тебя внуки с фамилией Романовы народятся, можно будет подумать о пересмотре в нашу пользу некоторых договоров.

— И в ближнесрочной перспективе пересмотреть долгосрочные условия поставки газа в Европу, — ухмыльнулся наследник. — Уверен, русские будут рады этому факту не меньше нашего.

— Конечно, сынок… И это будет только начало…

* * *

Сказать, что император Российской империи Николай III был раздражен, означало не сказать ничего! Император был в ярости! А виной всему стал утренний доклад сына о том, что свидание Алексея пошло «несколько не по плану». И Николая не волновало, что, по заверениям Александра, у Алексея и Сони закончилось все вполне романтично — дико бесил сам факт наличия проблем у внука, виновным в возникновении которых, против обыкновения, являлся не он сам, а Прошка Белобородов и Ванюша Кузьмин.

Еще императора раздражал факт возникновения очередных проблем со стороны итальянцев — он уже и так устал улыбаться Медичи, вместо того чтобы взять их за горло и предметно пообщаться с ними по поводу событий в Москве месячной давности. Еще и папа римский изо всех сил вел подрывную деятельность в отношении Романовых среди правящих родов мира! И снова наглые и беспардонные итальянцы мешают его внуку и будущему главе Российской империи провести нормальное первое свидание с будущей женой!

Николай, слушая развернутый доклад сына, зло глянул на стоящих перед ним Белобородова и Кузьмина, переместил взгляд на готовящего манную кашу брата Владимира, потом на ответственную за бутерброды супругу и занимающегося кофе князя Пожарского.

— Все, хватит разговоров! — рыкнул император, прервав цесаревича. — Итальянцы меня окончательно достали! А вы двое, — он впился взглядом в ближников Алексея, — какого хрена творите? Погоны жмут?

Николай даже не подумал о том, что формально в Тайной канцелярии нет званий, только должности. Не подумали об этом и бледные Белобородов с Кузьминым, ответившие в один голос:

— Виноваты, государь!

— В Бутырке сгною! Обоих!

Император часто задышал и, не в силах больше себя сдерживать, метнулся к Белобородову, походя откинув в сторону не успевшего среагировать на спурт отца Александра. Схватив воспитателя внука за горло левой рукой, Николай правой нанес тому несколько быстрых ударов по корпусу, после чего откинул Белобородова в сторону, как кутенка, вновь вытянул левую руку с растопыренными пальцами.

— Я что, за тобой бегать буду? — прошипел император, смотря на съежившегося Кузьмина.

Тот сглотнул и, двигаясь как механическая кукла, сделал два шага вперед. Самостоятельно поместив свою шею между пальцами Николая, колдун закрыл глаза. Серия коротких, резких ударов, и Кузьмин полетел в сторону своего лучшего друга. Император же выдохнул:

— Сука! Ни хера не полегчало! Шурка, — он глянул на поднявшегося с пола сына, — плесни мне коньяка в бокал! И не на донышке, а до верха.

Пока цесаревич занимался выпивкой для отца, князь Пожарский, продолжавший делать кофе, обернулся и с улыбкой заявил:

— Коляшка, тебе кофе не дам, тебе для нервов вредно. А вообще, кабинетная работа тебя совсем испортила, кураж не знаешь куда девать. Вот и… — он, ухмыльнувшись, указал на силившихся подняться Белобородова с Кузьминым. — Надо тебе хобби завести, чтоб обязательно связано было с интенсивными физическими нагрузками.

Николай ответить не успел — влезла Мария Федоровна, заявившая делано равнодушным тоном:

— Еще один визит супруга к твоим банщицам, Мишаня, и я Колю лично оскоплю.

— Машенька! — возмутился Пожарский. — Как ты можешь подозревать меня и Коляшку?..

Прервал князя рык императора:

— Равняйсь! Смирно! — Николай даже не смотрел в сторону препирающихся друга и супруги — его взгляд был направлен на кое-как выпрямившихся Белобородова и Кузьмина. — Чтобы к обеду все эти пятеро итальянцев были трупами! Вы эту кашу заварили, вам и расхлебывать!

— Будет сделано, ваше императорское величество! — с трудом вытянулись те.

— Государь, — это опять был князь Пожарский, — разреши слово в тему молвить?

Николай с недовольным видом повернулся к другу:

— В тему? Разрешаю.

— Можно сделать так, чтобы этих пятерых свои кончили, а мы были бы как бы и при делах, но формально ни при чем.

— А я хочу, чтобы мы были при чем! — набычился император. — Чтобы и Медичи, и Франциск знали, откуда именно ноги растут!

Пожарский взял чашечку с подноса, спокойно отпил кофе, поставил ее