Каждый раз, когда наши взгляды встречались, лицо Трикси заливала краска, грудь глубоко, порывисто вздымалась, а в больших голубых глазах появлялся странный огонек. Уверен, будь на моем месте сейчас Макс и начни он снова подкатывать к девушке — все бы сложилось в его пользу.

Хм, а ведь я повода не давал. Более того, я старался, чтобы наши отношения с Трикси были сугубо деловыми. Девушка неплохо справлялась со своими обязанностями горничной, а также с моими поручениями. Кроме того, она уже потихоньку начала правильно распознавать мои интересы, поэтому вся информация, которую она для меня добывала, с каждым днем была все более адекватной. Мне стало казаться, что со временем у меня могла бы появиться довольно грамотная помощница. У девчонки явно есть потенциал. И вот теперь это…

Ладно, с этим я буду разбираться по мере запущенности проблемы. То, что неожиданной интерес ко мне Трикси может стать проблемой, — это факт. Или я ничего не знаю об отношениях с помолвленными девушками…

Тем временем Бертран, наконец, добрался до двери и после короткого диалога с визитером вернулся в мою комнату.

— Это господин Моро, — доложил старик. — Тот самый стряпчий, о котором я вам говорил. Он прибыл в Абвиль вчера вечером и, узнав о том, что вы хотели его видеть, решил навестить вас.

— Проси, — кивнул я, поправляя одеяло на коленях и смахивая с него несуществующие крошки.

Спустя несколько секунд на пороге появился невысокий худой мужчина лет пятидесяти. Вместе с ним в мою комнату ворвался удушливый табачный запах. Желтый цвет кожи лица, зубы с бурым налетом, красные, будто с недосыпа глаза, редкие волосы — полный набор заядлого курильщика. А вон и трубка за поясом.

Перед тем, как что-то сказать, мой гость громко закашлялся и вытер платком слезы с глаз.

— Прошу простить мою неловкость, господин Ренар, — извинился он. — Видимо, простыл в дороге.

Угу, конечно. Завязывай с курением, мужик!

Но вслух я произнес:

— Все в порядке, господин Моро! Говорят, в этом году зима особенно суровая. Я вдвойне благодарен вам, что вы нашли для меня время. Присаживайтесь…

Когда стряпчий приземлился на стул, то тут же извлек из-за пояса свою трубку и вложил ее себе в рот.

— Не беспокойтесь, — предупредил он. — Я не собираюсь вам все тут задымлять. Просто привычка… Надеюсь, вас это не будет раздражать?

— Нисколько, — кивнул я.

— Благодарю, — не вставая легонько поклонился стряпчий и сквозь мундштук трубки произнес: — Тогда предлагаю перейти к делу. Мне сообщили, что вы хотели меня видеть? Надеюсь, вашей жизни ничего не угрожает?

Он кивнул на повязку на моей голове, которую я все еще носил, дабы не смущать всех вокруг своей ускоренной регенерацией. Хотя маскировка так себе. И Трикси и Бертран уже давно были в курсе того, что рана на моей голове затянулась еще пару дней назад. А если знала Трикси, то знала и мадам Ришар.

— Если вы намекаете на составление завещания, то я умирать пока не собираюсь, — произнес я с улыбкой. — Мне хотелось встретиться с вами по другому делу.

— Внимательно вас слушаю, — лицо стряпчего ничего не выражало.

— Прежде чем продолжить, я бы хотел, чтобы мой слуга присутствовал при этом разговоре. Ведь, по сути, это дело касается непосредственно его.

— Как вам будет угодно, — безучастное выражение лица господина Моро изменилось на слегка удивленное.

— Бертран! — позвал я слугу. — Поди сюда! Мне нужна твоя помощь. Заодно, будь добр, подай мне мою шкатулку.

Спустя минуту Бертран протянул мне шкатулку с документами и хотел было удалиться, но я его остановил.

— Погоди, старина, — сказал я и похлопал ладонью по кровати рядом с собой. — Присядь.

Старик озадаченно посмотрел сперва на меня, затем на стряпчего и выполнил приказ. Умостившись на краешек кровати, он молча стал наблюдать за развитием событий, которые его явно удивляли.

Тем временем я вытащил из шкатулки два пергамента, написанные магическими чернилами, и протянул их стряпчему.

— Взгляните, господин Моро.

Тот взял в руки пергаменты и быстро прочитал их, а потом выдал вердикт.

— Первый документ удостоверяет вашу личность, а второй — сообщает о вашем праве владения присутствующим здесь сервом Бертраном Фурнье. Оба документа подлинные. Только вот никак не пойму, в чем суть вашего дела?

— Суть в том, что я хотел бы избавиться от второго документа, — спокойно произнес я.

На мгновение в комнате повисло гробовое молчание. Первым заговорил Моро.

— Правильно ли я вас понял? — удивленно спросил он. — Вы хотите дать вольную вашему серву?

Я взглянул на Бертрана, который не сводил с меня глаз. В ту секунду я ожидал увидеть на его лице все, что угодно: радость, счастье, удивление, но никак не страх и отчаяние. И кажется — еще обиду. Старик Бертран был похож сейчас на маленького ребенка, которого родители собираются навсегда отдать в детский дом. По его щекам потекли слезы.

— Да, вы меня правильно поняли, — ответил я.

— Я вам больше не нужен, господин? — пролепетал старик. — Вы выгоняете меня… Вы… Я…

Тут до меня, наконец, дошло.

— О, боги! — воскликнул я и аккуратно обнял беднягу за плечи, отчего тот вздрогнул. — Как ты мог о таком подумать?! Просто я хочу дать тебе свободу выбора, чтобы решения были за тобой. Пойми меня правильно, я не смогу спокойно жить, зная, что лишаю тебя свободы.

Худые плечи старика вздрагивали от рыданий. Я гладил его по седой голове и продолжал успокаивать:

— Разве ты никогда не хотел вернуться к своей семье? Твоим братьям и сестрам? Увидеть своих племянников? Сейчас ты сможешь это сделать. Ты будешь свободен.

Старик отстранился и поднял на меня полные отчаяния глаза.

— С того момента, как мой отец продал меня отцу вашего деда, я ничего не слышал ни о своих братьях, ни об их детях. Господин, уже много лет — вы моя семья. А до вашего рождения моей семьей была ваша бедная матушка, а до ее рождения — ваш дед… Я не знаю, как мне жить без вас… Не гоните меня… Я стар, но я буду стараться еще лучше выполнять ваши приказы!

Я снова обнял его и покачал головой. Вот ведь засада! Не такой реакции я ожидал.

— Старина, — прошептал я. — Тебя никто не выгоняет. У меня и в мыслях такого даже не было. Если ты хочешь остаться рядом со мной — оставайся! Я буду только счастлив! Но только оставайся, как свободный человек. Понимаешь?

Я отстранился от