— Может мне присесть?

— Может быть.

Ярко представила картину того, как он будет сидеть в кресле, и где я буду находиться в этот момент. Сглотнув вязкую слюну подумала:

«Черт! Я перед ним практически голая. И при этом не испытываю никакой неловкости и дискомфорта. М-да. Если Лизу понесло, то она совершенно забывает о тормозах».

Артём широко развёл ноги в сторону. Открывая мне вид на его мужское достоинство.

«Ну что сказать? Хорош. Очень даже хорош».

Я медленно опустившись перед ним на колени, поместила его орган между своих грудей. Груди свои я сжала руками. Артём глухо застонал и до хруста сжал подлокотники кресла. Ему было трудно держать слово и не прикасаться ко мне.

— Чёрт, Лиза! — выругался Артём. — Я готов, детка, чтобы ты меня каждое утро так одевала. Бориса ты тоже так одеваешь?

— Нет, — коротко ответила я. И, оторвавшись от интересного занятия, приступила к натягиванию носков.

Как-то себя одевать гораздо легче, чем кого-то. Я шипела и тихо ругалась, когда носки не желали ровно располагаться на ноге, и пятка всё время сбивалась в сторону. Дальше дело дошло до надевания штанов. Вначале хотела начать с майки. Но, видя голодный алчный взгляд Артёма, передумала. Так как время шло, а я всё ещё была раздета.

Натягивая джинсы, я то и дело возвращалась к возбуждённому мужскому органу. Когда штаны Артёма были практически натянуты, он меня всё-таки остановил.

— Оставь пока так. Пусть дышит.

Я, пожав плечами, прекратила свои мучения. И взяв в руки футболку, практически легла на Артёма. Мои соски дразнили его губы. И он даже завладел одним из них. Но я прошептала в его ухо:

— Отпусти. Уговор был не таким, — Артём нехотя отпустил сосок и недовольно пробормотал себе под нос ругательства.

Ну, не всё коту масленица. Впредь будет знать, как плохо оставлять женщину неудовлетворенной. Такая игра мне пришлась по душе. В процессе одевания получила столько эмоций, что с трудом могла остановиться. Но всему приходит конец. И напряжённый дружок Артема, так и не получив разрядки, с трудом уместился в штанах. Он громко рассмеялся, когда молния не пожелала застегнуться. Недовольно поджав губы, оставила её открытой.

— Всё, — проговорила я, отходя от Артёма в сторону.

— Разве?

— Да.

— Одну деталь забыла. Молния тоже должна быть застегнутой.

— Она не застёгивается, — хмуро ответила я.

— Правда? И что же ей мешает? — я поджала губы. Кляня мужские органы и тесные штаны.

Кажется, моя месть пошла не по той дорожке.

— У тебя слишком тесные штаны, — сообщила мужчине и так известный факт.

— Лиза, — Артём притянул меня к себе. — Будь хорошей девочкой. И я тебе обещаю, что ты об этом не пожалеешь. Ну так как? Договорились?

Мужчина, положив руку на мою макушку, с силой надавил на голову. Хотелось ли мне вот так стоять на коленях и делать ему минет? Скорее да, чем нет. Потому как я получала от процесса не меньше удовольствия, чем от стандартного секса. Ну, так было в самом начале.

Артём яростно вбивался в моё горло. Слезы заливали мои щеки. Мужчина же не замечал моих страданий. Артём рычал и с силой удерживал мою голову обеими руками. Он опять делал то, что хотел. Моя игра закончилась в тот момент, когда уступила Артёму и стала перед ним на колени.

После, умывая пылающее лицо, чувствовала себя бесхребетной дурой. Но ведь я и сама этого желала? Так стоит ли теперь себя так клясть?

Глава 23

Вошла в комнату с мокрым после умывания лицом. Щеки всё ещё пылали после, так сказать, экзекуции. Артём сидел в кресле и внимательно читал пришедшие на телефон сообщения. Не глядя на меня, мужчина произнес:

— Борис прислал сообщение. Пишет, что переговоры затянулись. И он освободится лишь только часа через два, возможно три. Так что у нас есть время. И мы можем продолжить наше маленькое развлечение, — мужчина поднял на меня свои насмешливые глаза и спросил: — Ну что, готова ко второму раунду?

Я была расстроена и зла. Но сдаваться не собиралась.

— Ну, раз у нас есть время. Почему бы и не продолжить? — терять то мне уже совершенно нечего.

— Мне кажется, Лиза, или ты опять чем-то недовольна? Можешь говорить честно.

Такое впечатление, что мне нужно его разрешение для того, чтобы говорить правду.

— Ты, Артём, был слишком груб. Я чуть не подавилась слюнями и чуть не задохнулась.

— Чуть не считается, Лиза. Значит, тебе не понравилось? — он приподнял бровь.

— Нет. Мне не понравилось. Ты, может, привык так себя вести со шлюшками. Но я не они.

— Разве? — Артём широко улыбнулся.

— Открою тебе секрет, детка. Мы тут все по-своему шлюшки, продающие себя за что-то, а в твоём случае и за кого-то. Твой отец продал тебя за свои долги. Ты продала себя за его долги. Я от жизни получаю то, что хочу. Но и мне свойственна шлюшность. Даже твой глубокоуважаемый и любимый Борис пошёл на компромисс со своим отчимом и выставил тебя напоказ перед своими партнёрами. Так что, как говорят: круговорот в природе, — Артём в театральном жесте развел руки в стороны.

— Ты о чём? — его фиглярство на меня не произвело должного впечатления.

— Не хмурь свои бровки. Ты о Борисе многое не знаешь. Но сердце и даже душу ему отдала, не глядя. Ни кому-то другому, а именно ему.

Мне показалось, или в голосе Артёма прозвучала зависть? И злость омрачила его лицо? Но потом он широко улыбнулся и продолжил:

— Не забивай свою милую головку всякой ерундой. И прости меня, детка, зато, что был чересчур груб. Зато теперь мы выяснили, что активный и глубокий минет тебе не нравится. Впредь будем действовать по-другому. Согласна? — он поднял мой подбородок и без усмешки посмотрел в мои глаза.

— Да.

— Вот и умничка. Тогда моя очередь тебя одевать.

Моё одевание мне понравилось больше. Артём был нежен и ласков. Все его прикосновения излучали тепло и заботу. Я чувствовала, что он наслаждается тем, что прикасается ко мне. Прежде чем надеть на меня бюстгальтер, он прошёлся языком по моей нежной коже груди. Приподняв груди и некоторое время подержав их в руках, с жадностью облизал соски. Язык его находил эрогенные точки, о которых я и не знала. Вернее, я знала, конечно, что у меня чувствительная спина, но и не подозревала о том, что так же чувствительна и ключица, и сгиб рук. От его прикосновений я сгорала и вновь возрождалась. Это