Злая медсестра. Мы с Кефиром решительно не одобряем этого, так и знай!

Гагарин.))) Я помню, что курение плохо сочетается с кардионагрузками.

Я долго вдупляла в эту фразу. А потом вспомнила. И даже внезапно почувствовала, как становится горячо щекам. Что вообще-то редкость, потому что меня фиг смутишь. Но вот… Кардионагрузки, ну да, как же. Это я тогда чушь ляпнула, конечно. Для кардиотренировки нужно времени примерно час. Ну, полчаса – это минимум. Миха со своим пузом на такое «кардио» вряд ли способен. А Егор? Мысли о том, какой Егор в постели, стали для меня неожиданностью. Но тут о мои ноги потерся Кефир. Я наклонилась и не без некоторого усилия подняла кота на руки. Кефир уставился на меня с искренним изумлением, дескать, ты чего, мать? Я его и в самом деле очень редко брала на руки – мальчик всё же тяжёленький.

– Давай, помашем кое-кому лапой?

Кефир так офигел, что безропотно позволил мне это всё проделать. Правда, я не была уверена, что Егору будет виден наш с Кефиром экспромт.

Пиликнул телефон.

Гагарин. Лесь, мне кажется или ты взяла кота на руки?

Чтобы ответить, мне пришлось спустить Кефира на пол, и он поспешно ретировался в комнату, видимо, хозяйка показалась ему не вполне адекватной в данный момент.

Злая медсестра. Не кажется.

Гагарин. Ты с ума сошла, он же наверняка тяжелый! Все-все, я вас понял, курить бросаю! Отпусти кота.

Злая медсестра. То-то же.

Но вместо того чтобы пойти в комнату, я так и осталась стоять на балконе, опершись на перила. И Егор тоже. Мы стояли, разделённые расстоянием двора, каждый на своём балконе. Я видела его силуэт. Он видел мой силуэт. Мы могли бы написать еще что-нибудь друг другу. Но не написали. Просто стояли и смотрели друг друга. И всё.

А потом во дворе вдруг раздался громкий взрыв не очень трезвого хохота. Я вздрогнула, выплывая из тех странных мыслей, в которые я, оказывается, успела погрузиться. Были в этом облаке мыслей короткое прикосновение тёплых губ, широкоплечая мужская фигура, роскошная упругая задница, яркие тёмные глаза и… И где-то всё время крутилось слово «кардионагрузка», только совсем не со смыслом «кардио». Я подняла руку, резко махнула Егору и быстро вернулась в комнату. Надо принять горячую ванну и попробовать уснуть.

И это у меня получилось. Особенно когда мне под бок завалился Кефир и затарахтел. Под этот звук всякие не-кардио-картинки окончательно покинули мои мысли.

Чтобы вернуться уже во сне.

* * *

Сделав правильные выводы из ситуации со спиной, я, во-первых, стал делать ежедневную гимнастику, а, во-вторых, начал бегать. И вот прямо сегодня я бегал аж целый второй раз. Мне же нужны кардионагрузки. Надо же готовиться, так сказать.

Организм пока со значительным усилием вспоминал, что когда-то он бегал регулярно. Правда, это «регулярно» у меня так же регулярно выпадало, но я над собой работал. Вот и сейчас решил, что проблема со спиной – это тот самый звоночек и знак, который должен меня подвигнуть на спортивные подвиги.

Как результат героизма: спина мокрая, в ногах лёгкий тремор, и дыхание всё еще не адаптировалось. Я стоял у подъезда и жадно пил воду из бутылки, ловя сочувствующие взгляды идущих мимо мужиков с пивом. Не-не, ребята, я пока в завязке.

– Егор!

Я от неожиданности предсказуемо облился. Обернулся. Нет, ну опять двадцать пять! Передо мной улыбалась та самая рыжая.

– Привет. Отлично выглядишь.

Ну да, облитый, потный, волосы торчком наверняка. Красавчик просто.

– Спасибо. – Я решил быть вежливым. Лучше всего делать вид, что между нами никогда ничего не было, и она просто моя соседка. А с соседями принято хотя бы здороваться.

Рыжая уставилась на меня. Стояла, смотрела и молчала. Мне вдруг стало неуютно под ее взглядом. Это, блин, странно, но я почувствовал, что она меня лапает. Взглядом! И мне это ни хрена не понравилось. Вот прямо даже захотелось вдруг безотчетно пах прикрыть. Эй, не для тебя папа розу растил!

– Ты не передумал? – спросила вдруг она.

– По поводу чего?

– Миша уехал.

Я вздохнул, глотнул воды. Вот как объяснить дуре, что она дура, если она глупая? Никак. Вот и я решил не тратить понапрасну силы и время на бесполезные объяснения и ограничился коротким:

– Нет, не передумал.

– Что, к Леське клинья подбиваешь?

Я, говоря откровенно, разозлился. Вот кого я точно не хотел даже близко наблюдать рядом с собой и Лесей, так эту рыжую! По целому ряду причин!

– Твое какое дело?

– Соседское, – сладко пропела рыжая, убирая за ухо крашеный локон отвратительно манерным жестом. – Видела, как ты ее вчера провожал и в щёчку целовал. Так трогательно. Прямо как школьники.

Ты кто такая, черт тебя возьми? И какое тебе дело до меня и моих отношений с Лесей? Мысль, что рыжая стояла на своем балконе, и судя по всему, за нами наблюдала, вызвала гадливое чувство… У меня голова просто как у мальчика закружилась от моего короткого и невинного поцелуя. А, оказывается, в этот момент на нас сверху пялилась рыжая, которая только что откровенно сканировала взглядом мой пах.

Я закрутил крышку на бутылке.

– Это тебя не касается. Не лезь не свое дело.

– Чем она лучше меня? – Нахалка и не думала униматься. – Моложе? Знаешь, говорят: в старой печи огонь горячее. А я не старая. Умелая я.

У меня не было слов. Реально не было.

– Тебе чего от меня нужно, печка? Что ты прилипла, как дерьмо к подошве? Не суди о других по себе, – зло бросил я.

– Ой, да ладно! – деланно расхохоталась она. – Как ты меня назвал в прошлый раз? Сукой? А думаешь, твоя Лесечка такая высокоморальная? Такая прямо вся из себя порядочная? Что ее можно только за ручку подержать и в щёчку поцеловать? Да у нее мужик есть! Регулярно приходит и трахает ее. А ты и дальше… продолжай! В щёчку целовать! Тюфяк!

Она гордо удалилась, тряхнув рыжими куделями. А я остался стоять. Честно говоря, тюфяком меня обозвали впервые. Хотя зачем мне обращать внимание на слова какой-то дуры? Ей просто обидно, что я променял ее на Лесю. Обычная бабская зависть. Да ну ее… – Я открыл дверь и вошел в свой подъезд.

* * *

С того ужина, после которого Леся у меня заснула, прошло уже два дня. Я ничуть не был разочарован. Ну, в самом деле, что такого-то? Ну, обломался с сексом. Я, честно говоря,