В них поселили избранниц, для которых и был отведен этот сад. А еще для их компаньонок, горничных, выгуливавших их собачек, и особ, приближенных к королевской династии.

То есть там могли находиться только проверенные люди.

Сделано это было из соображений безопасности и еще для того, чтобы никто не потревожил покой приехавших на отбор девушек. А если бы кто и попытался, то с ним моментально бы разобралась стража.

К тому же в целях безопасности большая часть магии в саду оказалась заглушена. Тетя Мюри не знала, что это означает, но заявила, что так было сделало для того, чтобы мы не навредили друг другу.

Произнеся это, она посмотрела на меня со значением.

— С чего вы решили, что я собираюсь кому-то вредить? — нахмурилась я.

Как оказалось, все совсем наоборот, и я неправильно истолковала ее слова. Тетушка беспокоилась, как бы другие девушки не причинили вреда ее бедному больному котику — то есть мне, — поэтому твердо вознамерилась сопровождать меня еще и на прогулке.

Наверное, чтобы заговорить до смерти.

Но я категорически отказалась от ее общества в саду, сказав, что мне нужно побыть одной. Правда, вырваться из любящих объятий слишком быстро не удалось — перед этим мне пришлось утешать тетю Мюри, рыдавшую об известии о том, что я выйду наружу без нее, словно мать провожала сына на войну.

Но я была непоколебима и даже строгим голосом спросила, зачем нужно так по мне убиваться?! Что со мной произойдет, если я немного пройдусь по Восточному Крылу, затем прогуляюсь по дорожкам, полюбовавшись на цветущие клумбы и золотые фонтаны?!

К тому же большую часть сада отлично было видно с маленького, увитого розами балкона моей спальни или же из окна Малой Приемной, так что тетушка Мюри может занять наблюдательный пост и не спускать с меня глаз.

Да-да, пусть следит!..

А заодно придумает, что мы станем отвечать дарителям букетов — потому что, придя с прогулки, именно этим я и собиралась заняться.

Получив два ответственных задания, тетушка немного успокоилась, после чего с деловитым видом заявила, что принц тоже может заметить меня из своих окон, так как часть сада видна с верхних этажей Центрального Крыла, возвышавшегося над Южным. Именно там проживал и работал Роланд Годдарт, поэтому не дело, если на мне снова будет тот же наряд.

Отправившись к гардеробной, она вернулась с белоснежным платьем, расшитым маленькими серебристо-серыми цветами. К нему шли пышные нижние юбки и широкий атласный пояс ярко-голубого цвета. Также тетушка вознамерилась всучить мне соломенную шляпку, украшенную лентами и искусственными цветами, и кружевной зонтик.

И мне пришлось сдаться.

Вернее, переодеться в то, что она принесла.

На шляпу я тоже согласилась, а вот зонтику сказала категорическое «нет». Он показался мне слишком тяжелым, и я сообщила тете Мюри, что мои руки, все еще ослабленные после долгого магического сна, не выдержат подобной экзекуции. Но я буду старательно выбирать тень и под лучи палящего солнца не полезу, стану беречь кожу.

Наконец, оделась, попросив горничных не затягивать лиф платья слишком сильно, потому что мне и так уже… гм… хорошо. Затем, поражаясь собственному бесстрашию — голова порядком кружилась, а окружающий мир время от времени начинал расплываться, — вышла из своих покоев.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Улыбнулась двум стражам, замершим в конце пустого коридора, насчитывавшего еще три двери помимо моей. Затем, подойдя к охране, поинтересовалась, как отыскать дорогу в Сад Избранниц.

Получив от них вполне исчерпывающие объяснения, отправилась по не менее пустым и длинным коридорам. Ни одной из приехавших на отбор девушек по дороге я так и не встретила — лишь иногда попадались стражники или же спешившие по делам служанки, у которых я уточняла, не сбилась ли я с пути.

Со слов тетушки мне было известно, что дворец гигантский, словно настоящий город, и пока я бродила по Восточному Крылу, то прониклась уважением к его огромным размерам.

А ведь были еще Южное, Западное, Северное и Центральное Крылья!..

В последнем проживал король и принцы, к тому же там находился Тронный Зал и множество дворцовых приемных. Южное Крыло было отведено для придворных, удостоившихся чести иметь собственные покои во дворце, а Западное и Северное считались гостевыми.

Судя по всему, именно в одном из них поселили Вильфреда Морриса, беспокойных Ворсли и шиалорцев во всем их многочисленном составе. Мне оставалось надеяться, что их разместили подальше друг от друга и они не станут выяснять, кто их них мне… гм… роднее или же чья кровь бледнее.

И не поубивают друг друга.

Думая об этом, я ступала то по изящным мозаичным полам, то по мягким ковровым дорожкам. Шла, иногда останавливаясь, чтобы с замиранием сердца полюбоваться на подавляющую роскошь внутреннего убранства Восточного Крыла.

Оно, это самое убранство — все эти великолепные картины, мраморные и золотые статуи, изящная мебель и дорогие декоративные моменты — они даже не шептали, а попросту вопили об огромном, даже бесконечном богатстве династии Годдартов.

Признаюсь, то, что я увидела в дворцовых залах, привело меня в затаенный трепет, и это, в свою очередь, вызвало массу вопросов к самой себе.

Могла ли подобный трепет испытывать Шерридан Макнейл или Чариз Моррис? Скорее всего, да, потому что первая привыкла к аскетичной жизни Севера, тогда как вторая была из разорившегося рода. Что же касается принцессы Ашеры, я терялась в догадках — понятия не имела, как могла отреагировать на все это великолепие дочь султана Ихрана.

По дороге мне удалось выловить из памяти, что Шиалор — богатая страна на юге, занимающая территорию, едва ли чуть меньшую, чем Ангор, и тоже со множеством островных колоний. Скорее всего, дворец отца Ашеры не уступал по роскоши тому, который был выстроен в Авенне.

Но, опять же, я ничего не знала наверняка!

Продолжая копаться в себе, осторожно спустилась по большой мраморной лестнице. Придерживалась за перила, чтобы не проделать этот путь быстрее, чем мне… гм… хотелось бы. Наконец, очутилась в просторном вестибюле со множеством золотых статуй.

Сперва я подумала, что в них увековечены славные предки Роланда Годдарта, но затем, приглядевшись, поняла, что на меня взирали безразличными золотыми глазами Боги Ангора.