к Технопрому со стороны Рубежа, не рискуя напороться на засаду мародеров, хотя зачастую там можно было увидеть и мирных сталкеров, перекуривающих во время переходов. Борланд всегда удивлялся, почему эта местность еще не оккупирована ни одним кланом. Если бы он создавал собственный, обязательно расположился бы именно здесь.

Он приказал всем залечь и осмотреться.

Впереди, справа, красовался огромный ангар, в котором можно было столкнуться с полным набором неприятностей, от маленьких до больших. Из ангара в сторону Технопрома тянулись рельсы, терявшиеся в глубинах напичканного аномалиями тоннеля, через который Борланд не пошел бы ни за какие коврижки. Тут и там на рельсах стояли красно-коричневые грузовые вагоны, их мародеры прошерстили в первые же месяцы после своего прибытия в Зону. Борланд, который не застал те времена, услышал об этом от одного из проводников, когда их язык еще можно было развязать бутылкой водки.

Прямо перед ними булькало радиоактивное озеро – в сущности, мелкая и широкая лужа, посреди которой возвышался почерневший, грубо сколоченный деревянный крест. В его центре был прибит противогаз. Подобные могильники встречались по всей Зоне, это был наиболее почтительный способ погребения отдавшего за тебя жизнь друга или лидера клана. В данном случае тело просто растворили в озере, так как хоронить по всем правилам в Зоне очень неудобно. Но находились сталкеры, для которых подобный ритуал был последней возможностью не одичать и сохранить в себе что-то человеческое. Иногда у креста был закопан ящик со всем снаряжением, оставшимся у погибшего. В случае необходимости сталкер, знающий о схроне, мог воспользоваться им для пополнения собственных запасов – так покойный товарищ помогал оставшимся в живых и после своей гибели. Шерстить схроны без строгой необходимости считалось крайней степенью мародерства – за подобное святотатство кланы могли объявить войну дерзкому беспредельщику.

У Борланда были собственные воспоминания, связанные с этим озером Мусорки. Однажды он убегал от преследователей из клана «Победа», у которых по заказу торговца украл отличный защитный костюм СУРА. Патроны у него кончились, и единственной возможностью спрятаться от погони было озеро. Поскольку СУРА был полностью герметичным и включал в себя систему воздухоснабжения с закрытым циклом, Борланд погрузился в озеро с головой и замер на дне. Не имея возможности хоть как-то узнать о намерениях «победовцев» и о том, где они находятся, Борланд просто выжидал. Выжидал долго, пока прилегающая к костюму ткань не начала размягчаться и трещать. Он уже знал, что внешние слои костюма выкипели и окислились дочиста. Вынырнув, Борланд какое-то время не мог понять, действительно ли он на поверхности – наружное стекло шлема расплавилось и облепило внутреннее непрозрачным слоем кварца, снизив видимость до нуля. Лишь помахав руками, он не обнаружил сопротивления окружающей среды и понял, что уже находится на воздухе. Сделав наугад шагов сорок, чтобы достоверно оказаться на земле, даже рискуя при этом вступить в аномалию, Борланд нащупал бетонный блок и с силой разбил шлем об острый угол. С четвертого раза ему удалось снять часть переднего осколка, после чего он получил возможность хоть немного обозревать окружающее. Оказалось, что «победовцы» ушли и на горизонте ни души. Борланд покатался в грязи, чтобы смешать с ней капли шипящей жидкости, и, провозившись не меньше часа, все-таки содрал с себя костюм по кускам. Задание было провалено, но он остался жив.

Левее озера простиралась дорога в Технопром. Над ней висела легендарная «карусель». Легендарная потому, что была постоянной и не менялась после Выплесков. Иногда в нее забредали кабаны, чьи визжащие туши поднимало в воздух, закручивая в спираль со страшной силой и разрывая на мельчайшие клочки. Порой туда засасывало каркающих ворон, кружащихся над аномалией в поисках готовой добычи в виде нашинкованной чернобыльской свинины.

Борланд ждал долго, припав к прицелу «Грозы». Полученная два месяца назад у «ранговцев», она была очень эффективна на такой дистанции, и можно было в случае чего воспользоваться подствольником. Однако главную роль играл сейчас Технарь, осматривающий местность через оптику снайперской винтовки. Марк тоже вглядывался в горизонт через перекрестье прицела собственной G36, открыв для себя, что стрелять на расстоянии намного легче: и ты не смотришь врагу в глаза, и он тебя не видит. Окажись сейчас перед ним голова противника, о котором знаешь достоверно, что он убьет тебя без причины, Марк выстрелил бы не задумываясь. Осознание этого породило в нем странное чувство, которое у другого человека могло очень скоро перерасти в азарт. Марк даже поймал себя на мысли, что все проблемы в экспедиции можно будет решить вот так – из безопасного места, мощным оружием, будучи облаченным в защитный костюм, в окружении напарников. Без сближения с врагом.

Лежавший рядом Орех медленно описывал дулом автомата дугу градусов в двадцать, хотя проку от «калаша» в такой ситуации было немного. Марк подумал: что, если Орех именно сейчас испытывает то самое состояние, в котором человек в прицеле кажется не более чем мишенью в тире, за которую выпадет подарочный пакетик чипсов и где стоимость выстрела не превышает цены трех сигарет?

Сенатор смотрел на ангар, и Марк снова задумался, почему Борланд принял его в группу – неизвестного сталкера, безоружного и, что самое главное, безо всякой защиты. Как бы Сенатор ни чувствовал Зону в целом и аномалии в частности, это не спасет его от радиации. Марк понимал, что ответы придут сразу же, когда вопрос встанет наиболее остро, и гадал, не принесут ли новые факты новые проблемы.

Чего можно ожидать от сталкеров, вообразивших себя друзьями Зоны? И насколько это разнится с поступками, на которые способны те, кто действительно этими друзьями является? Не принимать во внимание наличие у Сенатора собственных интересов Марк не мог.

Патрон ни о чем не думал. Он лежал и, прикрывая тыл, смотрел в ту сторону, откуда они пришли. Заряженный SPAS-12 был готов угостить картечью случайного кабана, выскочившего из кустарника.

Вскоре Технарь поднял вверх большой палец, и Борланд коротко скомандовал двигаться дальше.

Сталкеры миновали бетонное укрытие, пройдя по белой известке и щебню. Осторожно обойдя «карусель», они вышли к распахнутым металлическим воротам, которые блестели так, словно были установлены только вчера. Борланд лишь на секунду задержал на них взгляд и двинулся дальше. Группа прошла мимо ржавого «запорожца», от которого остался лишь каркас с рваными сиденьями, и счетчик Гейгера у Борланда коротким звуком возвестил о том, что рассматривать остатки некогда считавшегося модным транспортного средства не стоит. К счастью, Борланд не принадлежал к оригиналам, ставящим на свои детекторы реалтоны, отчего техника, учуяв аномалии, начинала изливать веселые мелодии мобильников.