Шрифт:
Закладка:
И Мэл сделала это. Разрывая рукопожатие, стиснутые пальцы, она порывисто шагнула к отсеченной голове и припала губами к каменной чешуе, целуя страстно, выдыхая свое воспоминание об удовольствии, о своей беспомощности абсолютной раскрытости перед двумя мужчинами, которые хотели насладиться ею. Своей властью над ней. Ее криками; и присвоить каждый себе ее экстаз, ее оргазм, ее мучение и сладость.
Каменные веки огромной головы вдруг дрогнули. Протяжный рык разнесся над заснеженной пустыней, и Мэл отпрянула назад, прямо в спасительные объятья Алана, закрывающие ее от каменной головы.
- Кто, - прохрипел дракон, скашивая глаза и стараясь рассмотреть визитеров. - Кто потревожил меня?..
Каменные ноздри, сделавшиеся подвижными и мягкими, с шумом втянули морозный воздух, и старый дракон вкрадчиво, гадко и зло рассмеялся.
- Самка, - сказал он с похотливой жадностью в дрожащем голосе. - Самая спелая, самая сладкая, как светящаяся на жарком солнце ягода желтого винограда, налитая прозрачным соком. Вкусная самка… и мерзавец, посмевший поднять руку на отца!
Рык отдался металлическим эхом от стен, больно резанул уши. Алан зло усмехнулся.
- Странно, что именно ты говоришь о мерзавцах, - холодно заметил он. - Тот, кто убил своих собственных детей.
- Если я такое чудовище, - прошипела голова с ненавистью, - то зачем ты пришел ко мне? И зачем привел эту женщину? Похвастаться? Показать, что не так уж ничтожен, и способен оставить потомство? Не отрицай; я чувствую, что ты был с ней. От нее пахнет тобой. Сладкая самка…
Старый дракон снова зарычал - яростно, неистово, - и Мэл обнаружила, что обнимает и спасается от его гнева в объятьях дракона. Алан обернулся в один миг, распустил крылья, чтобы казаться больше и страшнее. Он вздыбил гребень, выгибал шею и ревел в ответ голове отца, выпуская клубы раскаленного добела пламени из зубастой пасти.
Голова язвительно захихикала, вслушиваясь в гремящее под сводами пещеры эхо.
- Если бы я был жив, - издеваясь, заметил он, - то непременно напугался бы. Ты такой грозный! Ну, Алан! Хватит раздуваться, как лягушка с соломиной в заднице! Ты пугаешь ее - самочку…
Последнее слово голова хрипнула исступленно, настолько страстно, что Мэл уткнулась в горячую каменную чешую лицом и крепко зажмурилась. Ей было жутко, словно старик-дракон мог обернуться человеком, дотянуться и… взять ее.
- Время твоих спелых самок прошло, - ответил издевкой на издевку Алан. - От тебя осталась одна болтливая голова, а это не то, что нужно женщине!
- Как же не так, - окрысился старик, оскалив зубы. - Я языком сделаю больше, чем вы оба с Рэем своими членами!
И он бесстыже, отвратительно разинул пасть и вывалил огромный трепещущий мясистый язык.
- Лижи камни, - огрызнулся яростно Алан. - Вижу, от твоего былого ума не осталось и следа. Мозг твой прокис уже давно, старый импотент!
- Даже не надейся на это, паршивец, - ответил старый дракон с ненавистью. - Мой разум был острым до самого последнего вздоха.
- То есть, ты уничтожил своих детей сознательно? - уточнил Алан. - Зачем?
- Это все не то! - рыкнул дракон. - Хилое потомство, слабые самки! Они ныли и пускали сопли!
- Мерзавец, - выдохнул Алан. - Они были детьми!
- Он сказал, - внезапно произнес дракон, и взгляд его остановился, будто старик что-то припомнил и очень этому удивился, - он сказал, что я уже стар, и сил мне не хватает…
Какие-то воспоминания всколыхнули память старого дракона, но тут же мертвенное оцепенение покарабкалось по его чешуе, и он, замирая в каменной неподвижности, успел лишь прошептать:
- Вкус меда на моих губах…
И стих. Пар еще клубился над каменной головой, но та стремительно остывала, и Мэлани поняла - на сей раз голова успокоилась навсегда. Последняя искра жизни погасла в старом драконе, стоило ему коснуться разумом его великой тайны и припомнить какого-то очень важного собеседника.
- Кончено. Теперь его не поднимет и вся магия мира. И что это значит, - озадаченно произнес Алан, перебирая в уме последние слова отца. Он снова незаметно обратился в человека и поглаживал плечи испуганной Мэл, успокаивая ее. - Причем тут мед?
- Мне кажется, - неуверенно произнесла она, - что его отравили.
- Отравили, - недоверчиво фыркнул Алан, свысока глядя на Мэл. - Это с чего же ты взяла?
- Мне кажется, - так же неуверенно продолжила Мэл, - он снова хотел… взять себе женщину, - она удушливо покраснела, припоминая, как старик называл ее самкой. - Посмотри - все его последние мысли об этом. О спелой, сильной самке. Но сомневался. Кто-то нашептал ему, что он уже старый, и вполне возможно, этот кто-то мог ему предложить какой-то отравленный эликсир с медом…
Алан смолчал, но глаза его ярко сверкнули.
- Великие Ведьмы видят сердцем, - сказал он, наконец. - Ты можешь быть права, ох, как права! Но кто это может быть?..
***
Почтенная Мать вела себя совсем непочтенно.
После яростного выпада Рэя она неслась с криком ужаса и укрылась в глубинах замка, но стоило отгреметь грозе над ее головой, она снова высунула любопытный нос и отправилась делать то, зачем явилась - подслушивать и вынюхивать.
Несмотря на то, что что сыновья Почтенную Мать не жаловали, у нее были верные люди в числе прислужников драконов. Да и место встречи было - Водяное Кресло в ботаническом саду. Камень, источенный струей теплой воды из горячих источников, что били из-под земли. Вода пахла на удивление приятно, цветами и отчего-то морем, и Почтенная Мать сделала вид, что вовсе ни за кем и не шпионит и никого и не ждет, а всего лишь отмывает белила со своего лица в лечебной воде. Она плескалась нарочно шумно, сопя и фыркая, как бегемот, намочила широкие шелковые рукава своего желтого одеяния, но ее жертвы не прошли даром.
- Прекрасная
