Шрифт:
Закладка:
Сейчас время такое – народ толпами туда-сюда снует, лучшей жизни ищет. Коллективизация, индустриализация, ссылки-высылки… переселение народов. Пожар, по словам парня, был весной, еще по снегу, то есть в прошлом, 1937 году. Блин. Нестыковка – где в этом случае Косов был больше года? А на заработках - Чибис-то многое может вспомнить, вот при случае и поделится воспоминаниями с Косовым, чтобы «прикрыть» его – где был, что делал. Ну – это еще отшлифовывать и оттачивать всю эту легенду».
Будучи на нервах, Сергей все никак не мог уснуть, все ворочался.
И еще… из разговора с Савоськой, что-то царапало мозг… Что-то не так… А вот что? Не мог понять.
«Так. Про бабку и его у нее проживание? Нет, не то… Дальше… Про ментов? Так-так-так… Хозяина в Москве арестовали… Это – Эйхе, что ли? Ну, что того арестовали и к стенке прислонили, Сергей – помнил. А вот когда… да хрен его знает! Точно помню, что шлепнули его до войны. И все же… все же… что-то не так».
Незаметно для себя уснул.
Утром, едва солнце через окно коснулось его физиономии, Сергей вскочил. Накоротке размялся, ополоснул морду лица и с трудом дождался, когда в коридоре брякнет дверь Савоськи. Чуть приоткрыв дверь, посмотрел в щелку – вдруг там соседка от хозяина выходит? Зачем ей его видеть?
Но нет – все нормально, сам хозяин чего-то возился в чулане.
Севостьян Игнатьич, торопил его, еле дождался, как он выпьет стакан молока, закусывая чуть черствую горбушку хлеба:
- Сейчас выходи, но не прямо к городу, а сделай крюк. Пройди вокруг бараков, там основная дорога идет, и народ по ней сейчас на работу попрется. Вот, со всеми, и уйдешь. В толпе-то не так заметно будет…
Бредя среди многих людей, шедших от бараков к городу, Сергей старался исподтишка разглядывать окружающих. Ну что – а не так-то он и отличается от остальных.
В основном здесь были мужики разного возраста, от таких парней, как он, и даже помладше, до уже дедов. Женщины тоже были, но – существенно меньше. Они шли чуть наособицу, стайками.
Уже на городских улицах, народ, шедший от бараков, стал расходится по разным сторонам. И вскоре Сергей уже шагал по улице, но в окружении совсем других людей.
«Еще бы найти – где эта Малая Нахаловка! Сам Сергей не знал точно, а в памяти Чибиса все было как-то смутно. Пацан видно город знал тоже – не сильно хорошо!».
Но – язык до Киева доведет!
Примерно через час, с того времени, как он ушел от Савоськи, попаданец нашел-таки и Нахаловку, и улицу, и дом который ему был нужен.
Крепкий пятистенок. Добротный палисадник и забор. Входов дом имел два.
«Так… и какой мне нужен? Посмотрим…»
Если с одной стороны, к калитке в воротах шла довольно натоптанная тропинка, то с другой стороны – травка была не вытоптана, и даже – не примята.
«Значит, мне – сюда, где тропа набита!».
Глава 3
Подойдя к калитке, Сергей чуть толкнул ее, повернув кольцо запора. Не открылась. На бряк скобы за забором залаяла собака, басовито так, по-хозяйски.
«Угу… Бобик-то – не мал размерами, судя по гавку!».
Сергей покрутил головой:
«Ага… Вон калитка в палисадник, можно войти и постучать в окно».
Но – не успел. За забором женский голос прикрикнул на собаку, потом, уже ближе к воротам:
- Кто там? – и чуть тише, - кого это там черт принес…
"Как интересно - Савоська примерно тоже самое сказал, когда я к нему стучался! Родство душ, однако!".
Загремел запор, калитка приоткрылась. В щель выглянула бабуля, лет шестидесяти на вид.
- Здравствуйте! Я к Вам от Севастьяна Игнатьича. По поводу съема жилья.
Бабка открыла калитку, махнула приглашающе рукой:
- Ну, заходи. Не здесь же разговоры разговаривать…
Бабка была еще вполне себе крепкой на вид. Не высокой, но и не низкой, изрядной полноты. Бабка и бабка! Длинная серая юбка, какая-то плюшевая кацавейка без рукавов, ситцевая поддева, платок на голове.
Они прошли по ограде. Пес, среднего, надо сказать роста, а вовсе не великан, как можно было предположить по «голосу», черно-рыжий и лохматый, чуть побрякивая цепью, настороженно проводил его взглядом.
«Бдит, блохастый!».
Пройдя через сени в дом, по приглашению бабуля, сели на кухне. И здесь, и в ограде, Сергей обратил внимание на, можно сказать – образцовый порядок. Нигде ничего не валяется, все прибрано, чисто. И это понравилось.
«Не знаю, сколько мне здесь жить, но, если договоримся - вполне, вполне!».
- Ну, давай! Рассказывай! – бабка, сложив руки на колени, приготовилась слушать.
- А что рассказывать-то? Ну… жилье мне нужно, на месяц, может быть на два. Пока не устроюсь куда-нибудь на работу, да и жилье какое-никакое подыщу.
- Да про себя рассказывай: кто, откуда. А то, мне Игнатьич сказал только – что, мол знакомца одного племяш… дескать откуда-то с Северов приехал. Хочет на работу устроится.
- Ну… я много, где поработать успел – и в Самарово работал, недолго, правда – с осени – до весны. В Губе вот чуть не два года проработал. Сначала на лесозаготовках, потом – на лесоскладе. Вот… деньжат чуть подзаработал, решил в большой город податься – здесь, говорят, устроиться легче. Да и с работой – проще, выбирай, что больше нравится!
На первый взгляд, Сергей не понял, почему Савоська сказал, что Евдокия – баба суровая. Приятная такая бабуля, чистая, ухоженная.
Ну – как может быть ухоженной бабка с шестью десятками лет за плечами. Но потом, заметил, что, вроде и улыбаясь, кивая его рассказу головой, бабуля – глазами-то не улыбается, все сканирует, сканирует его. И одежду, и лицо. Даже вроде бы и к рассказу толком не прислушивается.
«Что твой опер! Все поддакивает, улыбается, а сама ловит, ловит на противоречиях. Отмечает, как рассказ соотносится с эмоциями на лице, жестами. Ну – тут бабуля тебе ловить нечего! Я в такие игры играть умею – чуть не два десятка лет в ментовке. Пусть и не опер, но головой работать умел, с людьми разговаривать, да внимание мелочам уделять!».
Сергей рассказывал бабке свою легенду, а сам, в свою очередь, поглядывал,
