— И что вы сделаете? Тоже, что с Барышниковым? — откинулся он в кресле, явно заинтересовавшись моей откровенностью.

— Зачем? С ним возни было много — суд несколько лет, арест несколько месяцев. С вами я разберусь куда быстрее.

Его лицо сделалось холодным и совершенно непроницаемым. Он окинул меня ледяным взглядом и наконец сказал:

— Все будет в лучшем виде. Вы для нас очень важный клиент. Оставьте документы у секретарши. И идите.

«Идите», хм… Выйдя из кабинета я почувствовал жажду. На довольно острый вопрос о Барышникове я ответил так, как будто бы я был не исполнителем, а организатором всех бед, которые случились с этим продажным типом. Получилось это органично. Но концовка разговора случилась как-то быстро. Он вдруг согласился. Хотя предпосылок для этого не было. Испугался угроз? Или решил по-тихому закопать наши проекты?

Секретарша отсутствовала, я положил папку с документами и увидел графин с водой в смежной комнате за полуприкрытой дверью. Зашел, попил и вдруг понял, что я невольно оказываюсь свидетелем чьего-то интимного одиночества. Акимов тоже вышел из кабинета, подошел к столу секретарши, я видел это из вспомогательной комнаты. Не найдя секретарши он огляделся (я инстинктивно подобрался, лишь бы меня не обнаружили) и как-то принюхиваясь взял в руки мои бумаги.

Он углубился в задумчивое чтение, выдав верхнюю губу вперед. Какой же он некрасивый, когда так делает! Он становится похожим на слюнявого зайца. Неужели ему об этом некому сказать? Представительный мужчина не имеет жены?

Я чувствовал неловкость. Зачем я остался? Чтобы быть свидетелем неприглядной стороны известного человека? Сейчас он что будет делать? Ковырять козявки в носу и мазать ими мои бумаги?

Губы чиновника стали вытягиваться еще больше, что было совсем уж неестественно. Так человек не может! Чиновник затрясся от нетерпения, тяжело задышал, издавая какие-то клокочущие звуки. Раскрыл уродливую вытянувшуюся вперед огромадную пасть, сомкнул ее на листках, попробовал словно на вкус, а потом — сожрал. Вот так, втянул внутрь и причмокнул.

Я потерял дар речи, а Иван Андреевич, спокойно ушел к себе в кабинет, возвращая себе лицо в прежнее состояние.

Я давно не обращался к ТеньДэна напрямую, все время чувствуя его работу и понимая, что он все время мне помогает, но тут я не выдержал:

— Ты это видел? — прошептал я.

«Еще бы, я это зафиксировал!»

— Немедленно в книжный! Или в любую зону нашего Автокомпа! — скомандовал я.

Мы приехали в книжный, минуя пробки. ТеньДэна отправил зафиксированные данные машине. Я принялся задавать вопросы несколько паникуя:

«Мы что, это проглядели?» «Это какая-то форма жизни?» «Сколько их? Какие угрозы?»

Автокомп ответил:

«Я объявил тревогу. Мы действительно просмотрели. Не просачивалось никаких сведений, о том, что такое у нас есть. Я могу только сказать, что наш противник и в Америке и в Европе вел очень активную исследовательскую работу в области генетики. И похоже, они смогли чего-то добиться!»

«Их работа чем-то схода с работой Дэна?»

«Нет, принцип, скорее всего, совершенно другой. Помнишь эпидемию год назад? У людей образовывались раны, от которых они умирали. Это их эксперименты, нами это установлено точно. Генетические, а не биологические. Теперь найден способ обходиться без ран. Но люди меняются внутренне…»

Что с временами? Активизировались биологические, генетические, электронные разработки. В каком новом мире мы живем⁉

Я устало сел за руль моего арендного «Скобаза» и стал метр за метром выворачивать на Новый Арбат. Московское движение было все прежним. Заехали мы удачно, а вот выехать так сразу не получится. Пробка была глухая. И мне казалось, что я в самом ее сердце. Зазвонил телефон появилась системная надпись от Эйта: я выведу сейчас тебя в эфир. У тебя будут кнопки управления «нравится», «не нравится», «закончить».

Следом на моем смартфоне открылась видеосвязь и я увидел нашего нового блогера. Эйт уломал меня завести популярного чувака, который бы круглосуточно вещал на моем канале. Ну ладно, с блогером я был согласен, но зачем на моем канале? Это искусственный персонаж, созданный графикой Эйта. Так сказать «Эйт представляет». Что, захотелось моей популярности? Я ревную. Искусственный блогер на моем канале! Что будет, когда люди узнают, что никакого «Дима Престиж» не существует?

И вот сейчас он мне звонил, уже с канала, в окошке обратной связи я увидел довольно много маленьких любопытных мордашек, Эйт вывел в эфир наших зрителей. В отличии от блогера — настоящих. На меня вместе с блогером таращились и они.

— Эй! Привет, шеф! Мы все жаждем узнать результаты твоей беседы с членом из правительства. Зная твой распорядок дня, мы едва дождались. Поздравлять?

— А ты кто?

— Дима Престиж, топовый блогер.

— Я имею ввиду по профессии.

— А! Это? Я — «специалист по всему».

— Вы все на моем канале видите мою усталую рожу? Сколько вас?

— Ты не поверишь. 74 миллиона зрителей он-лайн трансляции. Я собрал всех твоих фанов по всей планете! Они слишком долго тебя не видели. Собрались все. Говори.

Это новый век. Как сейчас принято? Блогер сидит перед веб-камерой и не переставая треплется. Сам тащится от удовольствия и от рекламы гребет бабки лопатой. Новый дивный мир. А в моем случае никакой блогер перед камерой не сидит, его образ просто генерирует Эйт. Полностью им управляет. Еще более дивный мир.

— Не могу тебе сказать, что я его уговорил. Этот… Акимов… никогда не разрешит нашу компанию…

— … Которая называется «Команда Мамонт»… и которая будет снимать офигенские фильмы! Нельзя пропускать!.. — блогер перешел в рекламный режим, обращаясь к подписчикам. — Значит я понял так, что…

— Акимов…

— Этот перец не сказал ничего толкового, а только лишь вел себя издевательски?

— Вроде того.

— Я думаю, что нам нужен на него компромат. Я больше чем уверен, что этот персонаж хорошо известен нашей публике. О! я вижу его соцсети, сейчас все ссылки разлетятся по миру. Вот! Готово! Вы можете сказать этому фуфломицину, все, что вы о нем думаете. О! я уже вижу десятки, нет сотни, уже тысячи комментов!..

— Ты о каком компромате? — Осадил я его.

— Ну о каком? О настоящем. Вообще не проблема его выложить. Думаю, он будет мне доступен через 10 минут. Ты только прикажи.

— А подождать? Вдруг ему надо три дня?

— В смысле, три дня, он что