Шрифт:
Закладка:
Никто не запрещал им собираться и вести разговоры. Но потому они боялись ещё сильней — потому что враг как будто не замечал их и не видел в них угрозы, и возможно, с его стороны в этом не было ошибки.
С каждым днём влияние их увядало, они были загнаны в угол. Они понимали, нужно что-то сделать, — но никто не мог решиться на действие. Многие проклинали свою робость первых дней. Если бы они выступили сразу же, когда он только пришёл в их земли, у них ещё могли оставаться шансы, но теперь даже самые гордые сомневались.
Они понимали, следовало сопротивляться, но затем их волновали тревожные мысли — а что, если момент уже упущен? Что если ничего уже не исправить? И даже если свершится чудо, и они преуспеют, потери их наверняка будут огромны.
Как близок человек к отчаянию, когда даже наилучший возможный результат вызывает лишь горечь. Артур не мог не признать, генерал, либо же премьер-министр, — кто бы ни придумал этот план, был хитёр. Эльфийскому дворянству дали ровно столько пространства для дыхания, чтобы они не спешили брыкаться, и теперь медленно, по кусочку, пожирали их силы. Они балансировали между утратой надежды и тревогой, и не могли решиться на столь необходимый шаг, перейти к открытому противостоянию. Муху надо давить не хлопая по ней резко, но медленно подводя руку, и прижимая только в самый последний момент.
Артуру это было на руку.
“Так больше нельзя!” Вдруг раздался высокий голос, и кто-то прежде непримечательный выступил вперёд, нарушая ровный круг. Все взглянули на высокую женщину с голубыми волосами.
“Гемилион, ты сильнейший. Среди нас нет лидера, но ты сильнейший. Вся власть в твоих руках, скажи, скажи, что нам делать. Мы готовы на всё, мы готовы даже бороться. Да, я говорю, говорю это в слух, мы будем бороться, и мы победим. Слышишь меня, шпион!?” Ревела женщина, размахивая алебардой. Несмотря на крики, лицо её было как будто спокойным, а глаза бегали вокруг — словно выискивали того самого шпиона, о котором она говорила. А потом в её лицо врезалось и вырвалось с другой стороны копьё.
Сразу была суматоха, крики и гам. Эльфы разбежались. Зазвенело оружие и снизу на склоне тоже был шум, будто с него приближалась великая лавина. А потом всё затихло. Неожиданно, моментально. У края самой высокой точки холма возник мужчина в белых одеяниях, с каштановыми волосами, высокий как вечерняя луна. Ничего не было сказано, он ушёл, но тишина осталась. Лавина неловко покатилась назад. Дворяне были неподвижны, словно на них опустилась тяжёлая железная сеть. Все молчали, и потому столь ясными и красочными были первые слова. Гемилион, зеленовласый дворянин, заговорил. Он спросил: “Зачем ты это сделал, Мальвун?”
Копьё покинуло черепушку, и Мальвун, обыкновенный эльф, которого выделяли только усы на очень молодом лице, ответил: “Она была предателем. Смотрите”. Он провёл своём копьём, обнажая живот мёртвой, и пылающий внутри него камень — самоцвет.
119. Бегущая Мысль
119. Бегущая Мысль
Раздавались охи, вздохи, прочие шумы, которые уносил прохладный вечерний ветер. Небо темнело, наливной жёлтый цвет его медленно таял, и за ним уже проявлялись, и сверкали, первые звёзды. Мёртвая эльфийка лежала на земле. Глаза её были открыты, но в них не было выражения, её мозг прошибло жалом острого копья. Именно ради копья Артур выбрал Мальвуна и украл его лицо. Для мага оружия не имело особого значения, если нечто определённое не предписывала ему профессия, но Артур уже очень долго орудовал именно копьём, и последний раз, когда он брал другое оружие в руку, ему было так непривычно и странно, что юноша разумно решил — некоторые эксперименты лучше не повторять. Иногда просто нет нужды.
Но что-то юноша отвлёкся. Пришло время снова играть, врать, хотя Артур в последнее время не испытывал ничего хорошего, беря на себя бремя чужого лица. Тем паче следует поскорее отыграть свою роль и отбросить маску подальше.
“Она предатель”. Повторил Мальвун, и никто уже не сомневался в его словах.
“Провокатор”. Спокойно отгадал Гемилион, опуская глаза на мёртвую.
“Интересно”. Добавил мужчина, и взгляд его как будто ушёл в себя, а голова немного наклонилась, и стала толи мрачной, а толи властной.
“Генералу Алдану видимо нужно, чтобы мы против него выступили. Почему?”
Все молчали. Гемилион прикрыл глаза.
“Всё просто. Он скоро поведёт своих солдат людей прогонять. Вот что ублюдок хочет. Чтобы мы тогда на него напали. Ловушку нам готовит”. Неожиданно заговорил эльф, стоявший рядом с Гемилион, с волосами похожего цвета, но немного темнее. Все закивали. Объяснение звучало очень достоверно. Неожиданно возникшая человеческая армия отвлекла почему-то Алдана, и он повёл против них целый легион, что было как-то излишне. Вероятно, таким образом, а также с помощью провокатора он хотел спровоцировать восстание дворян — и специально для них он готовил некую западню.
“Думаю ты прав, Альфарес”. Заключил Гемилион и Альфарес в ответ ему хмыкнул.
“В таком случае наиболее разумным будет ничего не делать в ближайшее время, и дожидаться нашего шанса. Все согласны?”.
“Я против”. Не успели эльфы даже церемонно помолчать, когда голос поднял Мальвун. На него смотрели теперь с некоторым уважением, даже опаской. Многие шептались и спрашивали его имя, потому что очень уж незнакомым он казался. Знающие отвечали, что юношу был наследником увядающего, но умеренно влиятельного рода. Дед его не мог присутствовать на сборе, потому что давно уже отошёл от дел, и отправил вместо себя в город внука.
“Мальвун… Ты хорошо себя показал. Говори”. Дал своё одобрение Гемилион, в то время как Альфарес бросил юному эльфу немного вызывающий взгляд. Мальвун заговорил:
“Мне кажется, Алдан слишком сильно заботится о человеческой армии. Думаю, есть и другие причины. Не мог он просто так взять целый легион. И провоцировать нас тоже бессмысленно. Всё это время он пытался прижать нас, терпеливо выжидал пока наши силы таяли, — зачем теперь ему спешить?”
“Вот как… Возможно ты прав”. Очень лёгким голосом сказал Гемилион.
“Есть ли у тебя предположения, зачем Алдану такая спешка?”
