Затем меня постигло по-настоящему большое горе – 25 сентября 1953 года скончался мой папа. Он последние годы страдал от стенокардии, а последние дни жил только за счет кислорода.

Но жизнь шла своим чередом. Я был уже начальником отдела, много ездил в командировки. Иногда отсутствовал месяцами. Наташенька выросла, ходила в садик. Мы по-прежнему жили в одной комнате. В воспитании Наташи и в домашних делах большую помощь оказывала Танина мама, Ксенья Максимовна, которая жила с нами и периодически выезжала в Киев или в Москву, где у нее были внуки – Сережа, Таня, Рита, Вова.

В 1953 году у нас появилась первая машина «Победа». Это событие наложило большой отпечаток на нашу жизнь, особенно в части систематических поездок в Москву за продуктами, осенью за картошкой, а главное, мы начали регулярно проводить выходные за городом с друзьями в любую погоду.

В 1954 году родились Ира и Оля. Это было как гром среди ясного неба. Мы ждали сына, и вдруг – две дочери. Сразу стали многодетными. Воспитание двойни – это очень тяжелое дело во всех отношениях. Наше счастье, что нам вскоре дали трехкомнатную квартиру в новом доме. Этим я обязан Сергею Павловичу Королёву, о чем я подробнее напишу ниже.

Иногда мы делали выезды в Москву в ателье ГУМа с целью заказать обувь или одежду. С вечера останавливались в переулке и дежурили до утра, а потом бегом, кто кого перегонит, на четвертый этаж. Но игра стоила свеч – делали отлично.

О том, как мы проводили выходные, можно написать много и интересно, однако это, на мой взгляд, дело моих преемников. Скажу лишь одно – общение с природой и друзьями – это счастье! Сколько смеха, рассказов у костра, а какая зарядка на всю неделю! У нас было все необходимое: палатки, спальные мешки, газовые плитки и даже лодки. Я всегда любил парусники, и когда приобрел польский швертбот «Мёва», был на седьмом небе. Жаль, что мало пришлось походить под парусом, одному трудно, а дочери не помощницы.

В 1959 году на высоком берегу Пироговского водохранилища нашей организации выделили землю под садовые участки. Получили участок и мы. Место изумительное! Начали осваивать, вывозить с участка песок с галькой, обносить забором. Было трудно. Я в этот период работал в Москве, времени свободного совсем не было. Таня занималась с Наташенькой. Мы дрогнули и в скором времени отказались от участка. Опять стали ездить в лес и не жалели. Особенно запомнились отпуска, проведенные в Батурине на берегу Сейма и на Волге в районе Дубны. Ездили на машине и в Крым. Наташа практически каждый год была либо в пионерлагере, либо в Киеве, либо в доме отдыха. Ира с Олей тоже. Сохранилось много их писем, очень интересных. Надеюсь, что их когда-нибудь обработают и должным образом прокомментируют.

О Сергее Павловиче Королёве

Фамилию академика С. П. Королёва сегодня знает весь мир. Он стал человеком-легендой, перед памятью которого преклоняются все, кто знал его лично или узнал по рассказам других. Я не встречал человека, который придерживался бы другого мнения. О нем написано много и разносторонне, и я очень рекомендую прочитать хотя бы одну из таких книг, они по праву должны быть отнесены к серии «Жизнь замечательных людей». Интересен дом-музей С. П. Королёва в Москве. Мне выпало счастье долгие годы, с 1947 по 1966-й, то есть до его кончины, знать Сергея Павловича и работать под его руководством. Время, как правило, сглаживает в памяти образы людей и события. Однако, в данном случае чем дальше, тем более величественным предстает перед нами образ этого гиганта, тем более осмысливаешь отдельные черты его характера, его действия, стиль работы, отношение к людям и главное – его заслуга перед человечеством в деле начала практического освоения космического пространства, что всем миром признано как начало новой эры в истории Земли! Думая о нем, ловишь себя на мысли (и это подмечают многие, знавшие его), что вспоминаешь не только руководителя, начальника, причем очень грозного, но и близкого, дорогого тебе человека, у которого хочется научиться многому. Все, что он делал, представляется эталоном продуманности, отточенным, оптимальным и, в то же время, недосягаемым, хотя и понятным и простым, как все талантливое.

Наблюдать за ним было очень интересно и поучительно. Я не намерен пересказывать здесь то, что уже описано в упомянутых книгах о Сергее Павловиче, а ограничусь лишь теми эпизодами, которые имеют отношение ко мне и дороги мне. В отдельных случаях, может быть, позволю себе отойти от этого принципа. Все, кто работал с Сергеем Павловичем, за исключением единиц, знали только его настоящее и лишь только после его смерти узнали прошлое, а оно оказалось не менее интересным, что также можно узнать из опубликованных книг.

В 1947 году я поступил работать на то же предприятие, где работал Сергей Павлович, однако до 1951 года был в подчинении у другого главного конструктора, того самого, у которого я работал до поездки в Турцию. И вот однажды, когда на предприятии проходила реорганизация, я повстречался на территории с Королёвым. Он остановил меня и прямо в лоб задал вопрос: «Хотите работать со мной?» Я опешил от неожиданности. Не предполагал, что он знает мою скромную персону. Позже я узнал, насколько серьезно СП (так мы его звали между собой и так он подписывал резолюции на письмах и неофициальные документы) подходил к подбору кадров. До разговора со мной он, конечно, имел обо мне исчерпывающую информацию, как официальную, так и личную, в частности от Нины Ивановны Котенковой, переводчицы, рабочий стол которой стоял рядом с моим кульманом. Вскоре она стала его женой.

С первых дней общения с СП я понял, насколько этот человек стоит выше тех руководителей, с которыми я имел дело раньше. Поражала его собранность, высокая степень организации, непреклонная воля и непреодолимое, почти гипнотическое влияние на людей. Позже я прочитал высказывание У. Черчиля о Сталине, в котором он, в частности, говорил – «Его влияние на людей неотразимо. Когда он входил в зал Ялтинской конференции, все мы, словно по команде вставали и, странное дело, почему-то держали руки по швам…». Аналогичное чувство испытывало большинство людей при общении с Сергеем Павловичем. Но это не было чувство страха, он никогда, без необходимости, не подавлял волю собеседника, был корректен, справедлив. Он