Шрифт:
Закладка:
Несколько раз я получал угрожающие анонимные письма от "группы Донских штаб и обер офицеров". В них гневно требовали моего ухода с поста и предоставления места другим "гениям", оставшимся не у дел. В случае неисполнения этого требования, не заморачиваясь особо хлопотами, мне обещали из-за угла послать пулю или бомбу. Кто были авторы и вдохновители таких посланий, я не сомневался.
Меня больше интересовало другое: наряду с указанными, точно такие же по стилю письма постоянно слали мне и большевики, приговорившие меня к смерти. Последние особенно негодовали на меня за облавы в больших населенных пунктах, как, например, в Новочеркасске, обычно дававшие блестящие результаты. И бывало в короткие летние вечера, после 14--18 часовой работы, я сравнивал полученные послания и откровенно должен сказать, что в моем сознании авторы как одних, так и других, -- отождествлялись.
Дело даже дошло до того, что какой-то идиот ухитрился забросить ночью, когда я, как обычно, был в штабе, в окно моей спальни дохлую собаку с веревкой на шее, с отрезанными ушами и запиской, гласившей, что меня давно следует повесить, как этого паршивого пса… Ясно было одно: необходимо быть начеку и высматривать любые признаки опасности.
Ладно, это все лирика! А пока сработаем оригинально и изящно — как точный неожиданный выпад искусного фехтовальщика.
Хотя мой план прост. Люди и деньги. Деньги у меня были, соответственно, были и люди. Так как я занимаю должность начальника штаба и весь тыл подчиняется мне, в моем ведении разведка и контрразведка, а так же солидные бюджеты, то все очень просто. Все оставшееся золото Атаман Краснов все равно бездарно профукает, так что его необходимо предварительно аккуратно изъять, у меня оно целее будет.
Как могут рухнуть бумажные деньги, я знал. А золото так и останется в цене, сейчас тройская унция стоит 21 доллар США. А будет с каждым годом все дороже.
А то уйдут ценности разным Добровольцам и прочим мошенникам, а остаток грабанут беженцы поляки. Небось они уже прикидывают, как его лучше присвоить из Ростовских банков. К тому же, если раньше, например, лицо присвоившее казенные деньги, подвергалось вполне понятной обструкции -- от него сторонились, избегали принимать в обществе, клеймили преступником и мошенником, то теперь в нашей многочисленной "оппозиции" на такого вороватого субъекта смотрели только как на очередного "героя" и невинную жертву произвола Донской власти.
Хотел я Краснова убедить, но не получается, поэтому лучше позаимствую средства так, а потом, если жив останусь, с процентами деньги в валюте верну, но только уже генералу Денисову. У него они целее будет. Добровольцы у него для своих нужд гроша ломаного не выцарапают.
Естественно, задача стояла намного проще, чем в первый раз: пришли и изъяли. И я же буду расследовать это дело. Свалю все на Добровольцев и большевиков. А потом на штурм Царицына и на Урал за платиной. Дело моей жизни — это поступать правильно, вот и всё.
Так что после некоторой подготовки колесо закрутилось по нарастающей. Китайскую расстрельную команду в 30 человек, под командованием Шэн Сю-Чена я до сих пор держу при себе. Но теперь, так как я с Красновым не договорился и не могу являться бессребреником среди множества растратчиков казенных денег, то ее я оплачивал из Донского бюджета. Своего старого знакомого Джа-Батыра с его калмыками я тоже отозвал с фронта в Новочеркасск, под свое крыло и поставил тоже на госдовольствие. А это еще 45 голов.
Плюс к этой толпе имеются еще и русские: мой старый приятель и попутчик капитан Терентьев, которого я сманил скорой зарубежной командировкой, с последующим путешествием во Владивосток, искать семью, пулеметчик-хорунжий Гульнов, подхорунжий Татаринов ( мои сальские знакомые), мой личный водитель Ефим, два его товарища шофера ( пойдут на грузовики), мой личный помощник еще по первому взятию Новочеркасска - есаул Уваров, атаман станицы Заплавской, мой старый знакомый по "Заплавскому Сиденью".
В общем, надежных людей у меня хватает, кому-то раздал обещания, кто-то будет работать за деньги, кого- то буду использовать в темную. Я уже стал умелым игроком, великолепно владевшим всеми градациями не только кнута, но и пряника. Что умеет сейчас молодой человек, мобилизованный в армию сразу после школы? Ничего, кроме как стрелять или рыть окопы. А за мной не пропадет, мне верные люди нужны. Были они у меня теперь за помощников, телохранителей и кого угодно.
Я тут рассказал про нужных и полезных людей. А ко мне еще дополнительно пытаются прибиться и ненужные. Так, к примеру, на днях к нам заявился мой бывший начальник, командующий 9-й армии Румынского фронта "революционный генерал" А. Келчевский. Ума не приложу, куда мне этого генерала пристроить!
Первое, что я ему сказал, в тщетной надежде сплавить его куда подальше, было:
-- Но ведь ты, вероятно, зачислен в резерв Добровольческой армии и обязан пройти там через "чистилище" -- "реабилитационную комиссию" (учреждение чрезвычайно уродливое), в этом случае тебе надо для поступления к нам запастись разрешением генерала Романовского.
-- Ничего подобного, -- бодро ответил он мне. -- В Екатеринодаре я несколько дней ожидал аудиенции, пока, наконец, Антон Иванович не соблаговолил принять меня, а приняв, с царские величием "обласкал" меня за мое пребывание на Украине, определенно дав мне понять, что я им неугоден и могу убираться на все четыре стороны. Я выбрал одну и приехал к тебе.
Ладно, по старой памяти оставим его при штабе, в наследство Краснову! Как говорил гораздо позже глава абвера адмирал Канарис: отбросов нет, есть кадры. Забегая немного вперед, скажу, что данный генерал у нас прекрасно прижился и в последствии стал начальником штаба северо-восточного (Царицынского фронта). Для не казака это немалое достижение.
Добытые же деньги я вложу в оборот и использую потом для создания условий русским беженцам. Вернее, лучшей из них части. Черт, нам нужны герои, но некоторым все же придется дожить до конца войны и создать новый дом. Иначе коммунисты оприходуют наших жен, а мы будем просто гнить в могилах.
А человеческого материала для выбора будет достаточно. Русские, выдавленные из своей страны тремя волнами эмиграции, окажутся рассеяны по всему свету. В Европе больше всего приняла Франция – 200 тысяч, в Азии – Турция, 300 тысяч, Китай – 76 тысяч, большинство в Харбине и Нанкине, еще в Югославии, Чехии, Болгарии, Греции по 30–40 тысяч. А были еще и в
