Дина подрулила к обочине и припарковалась на углу улицы. Часовенка маячила в сумерках, солнце совсем зашло. Из пассажирского окна мне был виден бледный месяц, низко висевший над деревьями.

Аккуратно подстриженную лужайку пересекала широкая бетонированная дорожка. Дина пропустила меня вперед. Наверное, хотела быть уверена, что я больше не попытаюсь удрать.

Мы прошли половину дорожки, когда дверь часовни распахнулась.

– Не зевай! – Дина схватила меня и потащила за широкий вечнозеленый куст. Пригнувшись, мы увидели, как из часовни вышел преподобный Преллер, по-прежнему в коричневой спортивной куртке. Он повернулся и аккуратно запер дверь. Потом взглянул на небо. Думаю, он просто наслаждался свежим вечерним воздухом.

Дина пригнула меня еще ниже. Ветки кололи мне лицо. Теперь я не видела преподобного, но слышала, как он шагает по дорожке. Шаги звучали все громче. Они приближались.

У меня заколотилось сердце. Стоит священнику свернуть в эту сторону, и он увидит нас, притаившихся в кустах. Мы попадемся. И как тогда объяснить, что мы здесь забыли?

Он прошел совсем рядом. Взгляд его был устремлен на небо. Шел быстро, насвистывая и ритмично отмахивая руками.

Я обернулась и проследила за ним до самого тротуара. Священник пересек улицу и подошел к темно-зеленой машине, припаркованной у обочины.

Мы с Диной дождались, пока он не уехал. Тогда мы разогнулись и подошли ко входу в часовню.

– Заперто, – сказала я. – Он прямо при нас запер.

– Нет проблем, – спокойно отозвалась Дина, указав на боковую сторону часовни. – За кабинетом священника есть черный ход. Я точно помню, что он был не заперт, когда я уходила.

Я последовала за ней за угол. Сквозь ряд витражных окон пробивалось слабое оранжевое мерцание – внутри горел свет. Задняя дверь была почти скрыта за высокими кустами.

Дина потянула за ручку. Дверь открылась легко. Мы проскользнули в часовню. Внутри было душно и пахло затхлостью.

Мы очутились в заднем коридорчике. Дверь в маленький кабинет Преллера была приоткрыта. В тусклом свете я разглядела небольшой письменный стол, загроможденный бумагами, ноутбуком и стопками книг.

А это что за штуковины на книжной полке? Я сощурилась. Персонажи «Звездных войн». Священник коллекционировал фигурки из «Звездных войн».

Под ногами у нас поскрипывали половицы. Этот звук вырвал меня из моих блуждающих мыслей. Я взяла Дину за плечо и прошептала:

– Как думаешь, за часовней кто-нибудь приглядывает? Ночной сторож там или еще кто-нибудь?

Она пожала плечами:

– Не знаю. Будь начеку.

Начеку? Я в жизни не была настолько начеку. Вот что страх с человеком делает. От каждого скрипа половиц я чуть не подпрыгивала. Стоило свету мигнуть, как мое сердце уходило в пятки.

– Сейчас как выскочит кошка, как напугает нас до смерти, – прошептала я. – Разве не так всегда бывает в подобных жутких ситуациях?

Дина обернулась и смерила меня злым взглядом:

– Что за шуточки? Ничего смешного.

– Я… я… – пролепетала я, – это у меня мозги, наверное, так стараются разрядить обстановку. Иначе я не справлюсь со страхом.

– Ну так заткнись, – окрысилась она. – За мной.

Узкий проход привел нас в часовню. Мы стояли в паре шагов позади алтаря. Я окинула взглядом длинное помещение. Электрические свечи по стенам отбрасывали теплый свет на пустые скамьи и низкие деревянные стропила.

Огромные вазы с лилиями никуда не делись. Однако гроб больше не стоял между ними. Тошнотворно-сладостный запах цветов заглушал любые другие ароматы.

– Никого, – прошептала Дина. Она указала на узкую каморку в углу. Проследив за ее взглядом, я увидела гроб из темного дерева. Гроб Блэйда. Крышка была закрыта. Гроб был погружен в темноту. – Его просто убрали в сторонку, – прошептала Дина. – За мной. И делай все, как я скажу. Нам нужно осторожно вытащить его из гроба. Как только он окажется снаружи, мы обхватим его за талию с двух сторон и понесем.

Я поежилась. Я еще никогда не прикасалась к мертвецу. Блэйд был вторым покойником, которого я видела. Первой была моя бабушка, и ей было за восемьдесят.

Дина подошла к краю гроба. Я держалась позади. Меня окатила волна ужаса. Каков труп на ощупь? Мягкий, как губка? Или твердый, как доска? А вдруг он смердит? Разве всякая мертвечина не смердит до небес?

– Чего ты ждешь? – нетерпеливо махнула мне рукой Дина.

Собравшись с духом, я подошла к ней. Гроб покоился на невысоком столе. Крышка находилась на уровне моих плеч. Я затаила дыхание – боялась учуять запах.

– Тут… так темно, – прошептала я. – Как мы вообще что-то разглядим?

Дина достала свой телефон. Нажав на иконку с фонариком, она направила узкий луч ярко-белого света на гроб.

– Хорошо, – прошептала она. – Давай вместе поднимем крышку. Может, не такая уж она и тяжелая.

Я взялась за край крышки обеими руками. Дина взяла телефон в зубы и тоже схватилась со своей стороны.

– Ладно, поехали, – прошептала она.

Меня так трясло, что я не была уверена, смогу ли вообще пошевелить руками. Но как-то все-таки нашла в себе силы. Мы вдвоем толкнули крышку. Она поднялась легче, чем я ожидала.

Мы высоко подняли крышку, и она со щелчком встала прямо. Опустив руки, мы сделали шаг назад, тяжело дыша. Дина направила фонарик внутрь. Белая атласная обивка засияла в луче света.

Мы заглянули в освещенный гроб – и дружно вскрикнули. Эхо разнесло наш крик под стропилами.

Гроб был пуст.

Блэйд исчез.