великое счастье. В обстановке глубокого траура, вскоре после похорон отца, 14 ноября 1894 года, он соединил у алтаря свою жизнь с жизнью гессенской принцессы Алисы, принявшей православие и при миропомазании получившей имя Александры Федоровны. (По-английски имя ее звучало как Алиис, а по-немецки Аликс.)

Алиса-Александра приходилась внучкой английской королеве Виктории и была дочерью владетельного гессенского герцога Людвига IV и его жены, английской принцессы Алисы. Она родилась в столице герцогства, в городке Дармштадте, в 1872 году. Русский цесаревич и англо-германская принцесса полюбили друг друга еще задолго до свадьбы. Любовь не остыла и потом.

Через десять дней после свадьбы Николай Александрович записал в дневнике: «Каждый день что происходит, я благословляю Господа и благодарю Его от глубины души за то счастье, каким Он меня наградил! Большего и лучшего благополучия на этой земле человек не вправе иметь. Моя любовь и почитание к дорогой Аликс растет постоянно».

Монарх не сомневался, что великое счастье послал ему Всевышний, за это благодарил непрестанно. «Дав мне тебя, Он дал мне райскую, легкую и счастливую жизнь. Работа и временные трудности — ничто, пока ты рядом со мной. Может быть, по моему виду это и не заметно, но я это глубоко чувствую», — писал своей единственной и ненаглядной летом 1899 года.

Александра стала для царя не только близким человеком, не только любимой женщиной, но целым миром, наполненным ярким светом, непередаваемыми ароматами и ощущениями. Даже кратковременные расставания навевали тоску. «Моя дорогая, мне так ужасно тебя недостает, и я так завидую фельдъегерю, который доставит тебе это письмо, — ведь он увидит тебя, моя обожаемая женушка!.. Я люблю тебя, молюсь за тебя и думаю о тебе день и ночь», — исповедовался в письме супруге в сентябре 1898 года.

Прошли многие годы, и накануне свадебного юбилея Николай II записал: «Не верится, что сегодня двадцатилетие нашей свадьбы! Редким семейным счастьем Господь благословил нас; лишь бы суметь в течение оставшейся жизни оказаться достойными столь великой Его милости».

Брак принес четырех дочерей и долгожданного сына Алексея, которого Николай II просто боготворил и с которым занимался каждую свободную минуту. После женитьбы у Николая Александровича стали меняться привычки: из любителя шумных встреч и продолжительных дружеских застолий он постепенно превратился в человека, для которого семья и Бог составляли главное содержание жизни, ее истинный смысл, а душевный покой он обретал в общении с «милой Аликс» и детьми.

С трепетным волнением супруги встречали появление своего первенца, под знаком ожидания которого прошел первый год царствования. Александра и Николай решили: если будет мальчик, то назовут Павлом, а если девочка — Ольгой. Выбор имен был согласован с «дорогой Мама».

Мы не знаем, какое состояние духа было у царицы накануне родов, но в душе молодого императора в это время перемешивались тревога и радость. Наконец 3 ноября 1895 года в Царском Селе в императорской семье появилась на свет девочка. Вот как описал это событие счастливый отец: «Вечно памятный для меня день, в течение которого я много-много выстрадал! Еще в час ночи у милой Аликс начались боли, которые не давали ей спать. Весь день она пролежала в кровати в сильных мучениях — бедная! Я не мог равнодушно смотреть на нее. Около 2 час. дорогая Мама приехала из Гатчины; втроем с ней и Эллой (сестра Александры Федоровны великая княгиня Елизавета Федоровна. — А. Б.) находились неотступно при Аликс. В 9 час. ровно услышали детский писк и все мы вздохнули свободно! Богом нам посланную дочку при молитве мы назвали Ольгой. Когда все волнения прошли и ужасы кончились, началось просто блаженное состояние при сознании о случившемся! Слава Богу, Аликс пережила рождение хорошо и чувствовала себя вечером бодрою».

Рождению следующих дочерей отец всегда радовался, но реагировал на эти события уже значительно спокойней. И лишь появление пятого ребенка, сына Алексея, опять стало для Николая II потрясением. «Незабвенный великий день для нас, в который так явно посетила нас милость Божья, — свидетельствовал он 30 июля 1904 года в дневнике. — В 1 1/4 дня у Аликс родился сын, которого при молитве нарекли Алексеем. Все произошло замечательно скоро, для меня по крайней мере… Нет слов, чтобы суметь отблагодарить Бога за ниспосланное Им утешение в эту годину трудных испытаний! Дорогая Аликс чувствовала себя очень хорошо. Мама приехала в 2 часа и долго просидела со мною, до первого свидания с новым внуком. В 5 час. поехал к молебну с детьми, к которому собралось все семейство. Писал массу телеграмм». Легко догадаться, что эта радость была вызвана не только естественным чувством отца, получившего известие о рождении сына. На свет появился наследник престола, человек, к которому должно перейти вековое «семейное дело Романовых» — управление великой империей.

Александра Федоровна питала к своему избраннику безбрежное чувство любви, граничащее с обожанием. «Милый, любимый мой Ники, нет слов, чтобы выразить, как глубоко я люблю тебя — все сильнее и сильнее день ото дня, глубже — вернее. Любовь моя, милый, веришь ли ты в это, чувствуешь ли, как быстро бьется сердце, и только для тебя, мой супруг», — начертала свои признания Александра Федоровна в дневнике мужа через несколько месяцев после свадьбы. Годы супружества не понизили «градус» этих чувств.

Любовь к Ники, к «дорогому мальчику», владела Александрой безраздельно, до последнего земного часа. Поэтому все разговоры, подозрения и утверждения об «адюльтерах» никакого отношения к истинному положению вещей не имели. Сочиняя подобные небылицы, люди или ничего не знали о моральных качествах и сердечной преданности «распутницы», или злонамеренно клеветали, вполне обоснованно полагая, что о личной жизни царя и царицы почти никто достоверно осведомлен не был.

Если современникам и можно сделать скидку на незнание, то измышления некоторых нынешних авторов можно объяснить исключительно дремучим невежеством, коммерческим расчетом или идеологическим ангажементом. Ведь столько подлинных документов оглашено, опубликовано, что вроде бы уж здесь должна быть полная ясность. Но, оказывается, реальные факты не нужны. Требуются смачные картины.

Александра Федоровна знала многие нелицеприятные суждения о себе. Она старалась не придавать им значения, хотя некоторые, особенно задевавшие ее женскую честь, ранили жестоко. Эта невосприимчивость к обличениям петербургского света сыграла свою роль в случае с Распутиным. Если о ней, царице, распускали ни на чем не основанные грязные слухи, то почему она должна была реагировать на обвинения в мерзких поступках человека, который дорог ей и Ники и который ничем постыдным себя перед ними не проявил? Такому подходу нельзя отказать в логике, но жизнь — увы! — далеко не всегда развивается по ее законам…

С ранних лет