Ли кивнул, и после короткого обмена мнениями предложил Гранту "зафиксировать в письменном виде" предложенные им условия. В этот момент оба мужчины сели, Ли положил шляпу и перчатки на стол с мраморным покрытием, а его военный секретарь Маршалл встал напротив камина, за левым плечом Ли. Грант сел за меньший из двух столов. Оба мужчины сидели не совсем лицом друг к другу. Ли сидел так, чтобы смотреть прямо вперед, в сторону двери; Грант сидел так, чтобы смотреть на левый профиль Ли. Между двумя столами не было большого пространства, и, учитывая, что вокруг сидящих стояли офицеры Союза, Ли, должно быть, было нелегко сидеть неподвижно перед аудиторией своих врагов, которые смотрели на него, а он с достоинством и самообладанием смотрел в сторону двери. Грант достал свою "книгу приказов", раскурил трубку, несколько минут писал карандашом, пару раз останавливаясь, чтобы сделать поправку или добавить предложение, затем поднял глаза. Его взгляд привлек меч Ли - он был самым красивым в комнате. Грант снова сделал паузу, добавил несколько строк, а затем попросил Паркера просмотреть черновик. Паркер внес несколько мелких исправлений и вернул его Гранту, который встал и отнес книгу приказов Ли. Достав из кармана очки для чтения, Ли тщательно протер их носовым платком, надел на нос и начал читать.

Аппоматтокс К.Х., штат Вирджиния.

9 апреля 1865 года.

Генерал Р. Э. Ли,

Комд. C. S. A.

Ген.

В соответствии с содержанием моего письма к вам от 8-го числа я предлагаю принять капитуляцию армии Северной Ваты на следующих условиях, а именно: Списки всех офицеров и солдат должны быть составлены в двух экземплярах, один экземпляр будет передан офицеру, назначенному мной, а другой останется у офицера или офицеров, которых вы можете назначить. Офицеры должны дать индивидуальное обещание не брать в руки оружие против правительства Соединенных Штатов до тех пор, пока не будет должным образом [sic] и каждый командир роты или полка не подпишет подобное обещание для людей своей команды. . . .

Ли медленно и внимательно просмотрел текст. Перейдя на вторую страницу, он поднял глаза и сказал Гранту: "После слов "до тех пор, пока должным образом" слово "обмен", похоже, пропущено. Вы, несомненно, намеревались использовать это слово?"

"Ну да, - ответил Грант, - я думал, что вставил слово "обменял"".

"Я предположил, что она была пропущена по неосторожности, и с вашего позволения отмечу, где ее следует вставить".

"Конечно".

Карандаша у Ли с собой не было, а может, он был, но не мог его найти, но бригадный генерал Портер, которому мы обязаны самой точной версией капитуляции, наклонился и протянул ему свой. Ли поблагодарил его, внес исправления и продолжил чтение.

Оружие, артиллерия и государственное имущество должны быть сложены и переданы офицеру, назначенному мной для их приема.

Это не будет касаться ни оружия офицеров, ни их личных лошадей или багажа. После этого каждому офицеру и человеку будет позволено вернуться в свои дома, чтобы власти Соединенных Штатов не беспокоили их до тех пор, пока они соблюдают свои условно-досрочные обязательства и законы, действующие там, где они могут проживать.

С большим уважением,

У. С. Грант, подполковник Гл.

Ознакомившись с условиями, Ли расслабился. Это было то, на что он надеялся; вряд ли он мог ожидать более щедрых условий. "Это окажет очень благоприятное воздействие на мою армию", - сказал он, имея в виду слова Гранта о том, что офицерам Конфедерации разрешается сохранить свое оружие (пистолеты и сабли), лошадей и личное имущество. После недолгого колебания Ли высказал свое единственное возражение: артиллеристы и кавалеристы конфедератов владели своими лошадьми, отметил он. Можно ли изменить условия, чтобы они тоже могли их оставить?

Но Грант либо не мог, либо не хотел исправлять написанное. Он написал эти слова об офицерах Конфедерации после того, как меч Ли привлек его внимание, но не хотел распространять их на солдат и унтер-офицеров. По его словам, идея о том, что "рядовые солдаты" каждый владеет своей лошадью, была для него "новой", и, будучи сам когда-то фермером, хотя и неудачливым, он понимал, какое значение будут играть призывные лошади в возобновлении сельского хозяйства на Юге. Он понимал, что большинство людей в армии Ли были "мелкими фермерами", как когда-то и он сам, и согласился, что "сомнительно, что они смогут собрать урожай, чтобы продержать себя и свои семьи до следующей зимы без помощи лошадей, на которых они сейчас ездят". Грант сказал, что не будет менять свой текст, но даст указание своим офицерам разрешить всем мужчинам, которые утверждают, что у них есть лошадь или мул, взять их с собой домой "для работы на своих маленьких фермах". Грант не мог сказать ничего более полезного для восстановления мира между Севером и Югом или более приятного для Ли.

Поскольку у полковника Паркера был лучший почерк среди присутствующих офицеров Союза - он окончил колледж Ренсселера, был инженером-строителем и мог бы стать и юристом, если бы не то, что индейцы еще не были американскими гражданами, - Грант приказал ему написать чернилами две копии. Тем временем Ли приказал полковнику Маршаллу составить ответ. Пока он этим занимался, Грант представил своих офицеров Ли, который разговаривал только с генерал-майором Сэтом Уильямсом, старым другом со времен Мексиканской войны и того периода, когда Ли был суперинтендантом Вест-Пойнта. К этому времени у дома Маклейна собралась толпа офицеров Союза, включая "мальчика-генерала" генерал-лейтенанта Джорджа Армстронга Кастера. * Оказалось, что в доме Маклейна нет бумаги, а "каменная чернильница" на столе майора Маклейна была пуста. Полковник Маршалл был вынужден одолжить несколько листов бумаги у полковника Паркера, а взамен достал из кармана "маленькую самшитовую чернильницу". Ли упомянул Гранту, что у него 1000 пленных союзников, а провизии нет ни для них, ни для его собственных людей. Он остро нуждался "как в пайке, так и в фураже". Такому гордому человеку, как Ли, должно быть, стоило немалых усилий обратиться с этой просьбой, но Грант быстро откликнулся, предложив немедленно предоставить 25 000 пайков, хотя у него не было фуража для лошадей Ли.

"Думаю, этого будет достаточно", - сказал Ли. "И это будет большим облегчением, уверяю вас".

Меч Ли, очевидно, продолжал привлекать внимание Гранта, и он извинился за то, что не носит свой. Немного раньше четырех часов капитуляция была завершена. Ли пожал руку Гранту в центре гостиной, и