Иммигрант помотал головой, ткнул себя пальцем в грудь, а затем показал на бездыханное тело Джека.

— Что? Он разве не умер?

Подтащив к Эмме тело мальчишки, Вик проверил его пульс.

— Проклятье, он ещё дышит.

Саргий удовлетворённо кивнул. Эмма, держа его за грудь, с удивлением посмотрела на иммигранта.

— Ты этого хочешь?

Лемортов повторно кивнул. Понурившись, надрывным голосом медичка произнесла:

— Он хочет… отдать силы ему.

— Зачем? Какой в этом смысл?

— Ты убил его детей! — с ненавистью бросила ему в лицо Коннели, затем взглянула на Саргия и продолжила уже спокойным тоном: — А он хочет вернуть к жизни твоего сына.

В горле Вика возник комок.

— Я…

— Не говори, — попросила Эмма. — Не говори ничего. Он делает это не потому, что жалеет тебя. Мы хотим, чтобы ты жил с этими воспоминаниями. Ты больше не сможешь бежать, Виктор Валентайн. Тебе придётся взять ответственность за свои поступки. Тебе придётся всё исправить.

…когда свет потух, Джек чуть-чуть зашевелился. Вик закинул его тело на себя и бросил последний взгляд на свою команду. Эмма горестно обнимала лишившееся красок тело Саргия. В золотой руке отражались огни древа. Пламя уже дошло до корней.

— Время пришло, — возвестил Томми. Раскинув руки, он пошёл навстречу огню. Вик не стал смотреть, как он сгорит. Ухватившись покрепче за тело сына, он побежал к выходу.

Эдем схлопывался, равнины превращались в холмы, а Вик всё бежал и бежал к воротам, отделявшим реальный мир от небытия. Одна только мысль билась в его голове: выжить. Непременно выжить.

Если он дойдёт до цели, то вывалится в реальность и, скорее всего, потеряет сознание. Возможно, Джек очнётся раньше него. Захочет ли он свести счёты с отцом, который обрёк весь мир на погибель? Или же решит уйти, оставив всё на совести Вика?

Как бы там ни было, Валентайн знал одно.

Ему дали шанс. И он обязательно всё исправит.