смиренная и грешная раба Твоя. Ты, ведающий помышления каждого человека, возжегший в сердце моем горячую любовь к Тебе, прийди и спаси меня, недостойную рабу Твою, ибо Тебя желаю, Тебя ищу и к Тебе прилепляюсь всей крепостью моею. Господи Боже Сын, приими молитву мою, приносимую Тебе сердцем сокрушенным и духом смиренным. Не презри меня, о Иисусе Христе, за которую был Ты пригвожден ко кресту, ударяем по ланитам, и за которую испил желчь с уксусом, вкусил горькую смерть, в третий же день воскрес из мертвых и вознесся на небеса и седишь одесную Отца: не посрами меня и не отринь меня из числа рабынь Твоих, но сподоби меня христианской кончины, по образу святого креста Твоего! Соделай меня участницей страданий Твоих, да буду достойна явиться пред лицо Твое. Соблюди меня верной Тебе! «Трепещет от страха Твоего плоть моя, и судов Твоих я боюсь» (Пс. 118:120), «Отврати очи мои, чтобы не видеть суеты; животвори меня на пути Твоем» (Пс.118:37), но «открой очи мои», молю Тебя, «и увижу чудеса закона Твоего» (Пс. 118:18). Псал. 118–. Тебе предана я от чрева матери моей, Ты Господь мой! «ибо отец мой и мать моя оставили меня» (Пс.26:10). Ты же, Господи, воспринял меня. Правыми соделай пути мои, да не исполнится стыда раба Твоя, но «покажи на мне знамение во благо» (Пс.85:17) и исполни прошения мое, ибо «Господи! пред Тобою все желания мои, и воздыхание мое не сокрыто от Тебя» (Пс.37:10). И снова молюсь Тебе, Боже Отче, помоги мне, да не обрящется греха на мне, рабе Твоей; ибо Тебе приношу себя в жертву. Прими же меня, как всесожжения овец и тельцов, и как тьмы тучных агнцев, да будет жертва моя пред Тобою. И сподоби меня последовать Агнцу Твоему непорочному, Иисусу Христу, с Которым да будет Тебе, со Святым Духом, слава, честь и сила во веки веков, аминь.

Помолившись так, святая Анисия встала и осенила себя крестным знамением. Всё сие видел лукавый враг рода человеческого и не мог вынести ее ангельской и небесной жизни. Он узрел ее уже пребывающей духом на небесах и всем сердцем желающей пострадать за Христа, и скрежетал зубами своими на нее и покушался поколебать и опрокинуть ее горницу: но, видя ее повсюду огражденной крестным знамением, он отбегал, как бы гонимый невидимыми ударами. Однако иногда ему удавалось внушить святой леность и уныние, но она немедленно сокрушала его коварство, ограждаясь, как стеной, непрестанной молитвой. И враг истины скорбел и говорил себе:

— Увы мне окаянному! Ангелов совлек я за собою с небес, многих сильных покорил я, а ныне юноши и отроковицы смеются надо мною. Они любят смерть больше жизни и увенчанные ею текут к небесам и оставляют мне мир сей пустым. Утешала меня кровь убиваемых мучеников, но их вера и подвиги и проповедь их изменили целые города и народы. Храмы мои разрушаются, прорицалища умолкают, жертвенники ниспровергаются, жрецы, веселившиеся раньше, приходят в уныние. На погибель мою, всюду водружается крест и царство мое приходит в упадок, ибо радостные в муках страшны в гробах: они жгут меня, бьют и прогоняют отовсюду; а то, что было мною изобретено против них, обратилось на еще горшую беду мою. Но я знаю, что сделать с ними: я нашел одну новую хитрость.

И тотчас же враг выдумывает следующее: желая похоронить в пыли забвения славу святых мучеников, дабы не помнили о них последующие поколения, сделать безвестными их подвиги и лишить описания, завистник устроил так, чтобы христиане избивались повсюду без суда и испытания, уже не царями и военачальниками, но самыми простыми и последними людьми. Всезлобный враг не разумел, что Бог требует не слов, а только доброго произволения.

Погубив великое множество христиан, Максимиан, по диавольскому наущению, притворился как бы изнемогшим. Вдоволь насытившись кровью неповинных, он уподобился кровожадному зверю, который, когда уже пресытится мясом и более не хочет есть, то кажется как бы кротким и пренебрегает мимо ходящими животными, так и этот нечестивый мучитель, получив отвращения к убийству, притворился кротким. Он говорил:

— Недостойны христиане того, чтобы их умерщвлять перед царскими очами. Какая нужда испытывать и судить их и записывать их слова и деяния? Ибо эти записи будут читаться и передаваться из рода в род теми, кои исповедуют ту же христианскую веру и память их будет праздноваться затем во веки. Почему же мне не повелеть, чтобы их закалали, как животных, без допроса и записей, так чтобы и смерть их была безвестной и память о них заглохла в молчании?

Приняв такое решение, нечестивый царь тотчас же издал повсюду повеление, чтобы всякий желающий мог убивать христиан без боязни, не опасаясь ни суда, ни казни за убийство. И стали избивать христиан без числа ежедневно и во всех странах и городах и селах, на площадях и дорогах. Всякий встречавший верующего, как только узнавал, что он христианин, тотчас же не говоря ни слова ударял его чем-либо, или пронзал ножом и разрубал мечом или другим каким-либо случившимся орудием, камнем или палкой и убивал, как зверя, так что исполнились слова Писания: «Но за Тебя умерщвляют нас всякий день, считают нас за овец, обреченных на заклание» (Пс.43:23).

В это жестокое для христиан время, святая Анисия, горящая в сердце желанием умереть за Христа вышла однажды из своей горницы, побуждаемая духом, и намеревалась идти ко храму Господню. Входя в так называемые Касантриотийские ворота она услышала шум в народе. Нечестивые праздновали в этот день праздник солнца и приносили свои нечистые жертвы. И вот, один из царских воинов, шедший навстречу, увидев прекрасную деву, святую Анисию, остановил ее, наущаемый самим диаволом, и сказал:

— Остановись, девица, и скажи мне, куда ты идешь?

Видя его бесстыдство и дерзость и полагая, что это вражие искушение, она на глазах его оградила себя крестным знамением. Но воин не устыдился целомудренного молчания девы, а почитая его за бесчестие для себя и выражениея презрения, подобно зверю схватил ее, как волк хватает овцу, ибо воистину он был лютее зверя и грозным голосом спросил ее: кто она и откуда идет? Желая освободиться от его рук и дерзких, устремленных на нее взглядов, агница Христова попыталась избавиться от него кротким ответом и сказала:

— Я — раба Христова и иду в церковь.

Но бесстыдный воин, побуждаемый бывшим в нем бесом, возразил ей:

— Не пущу тебя, но поведу тебя в то место, где приносят жертвы богам нашим, ибо сегодня мы почитаем празднеством солнце.