Да, я уже выходила замуж, и я совершенно не волновалась… может, лишь немного, и, наверное, это из-за того, что мне было плевать на человека, за которого я выходила замуж, но сейчас… я, кажется, схожу с ума. Но я даже не понимаю, чего я боюсь больше: того, что споткнусь о подол своего платья, пока буду идти по подиуму, того, что из-за дрожащих руку выроню свой букет, запутаюсь в фате, расплачусь или просто запаникую, а ведь это только показ, что тогда будет в церкви?

Я вновь закрываю глаза, вновь пытаюсь дышать медленнее, но едва ли мне это помогает. Я одна, поэтому мне так страшно. Рядом нет ни Джека, ни Джессики, никого кроме моих коллег за этой дверью, а в комнате я совершенно одна, хотя обычно рядом с невестой в такой момент как минимум находятся её родители… но к моему огромному сожалению и горю, этой привилегии я лишена. От этих мыслей посещающих меня уже давно, но так сильно ранивших именно сейчас перед глазами вдруг всё начинает расплываться, а колющая боль в сердце кажется невыносимой.

Я безумно скучаю по родителям, скучаю до боли во всём теле и с этим ничего не поделать.

Но у меня всё же был выбор, сейчас я бы могла быть с дорогими и близкими мне людьми, но я сама приняла решение быть одной, поэтому я не могу запаниковать и всё отменить, это же, в конце концов, просто не в моём духе. Я всё сделаю, со всем справлюсь, просто нужно не бояться, пути назад нет и будь, что будет. Печаль не уйдёт, я знаю, но нужно сделать всё, чтобы отступил страх.

Открыв глаза я смотрю на своё отражение в зеркале и я понимаю, что вижу именно тот образ, который и хотела увидеть. И я впервые смотрю на себя в полностью готовом образе, и от этого замирает сердце.

На мне довольно простое, не в рамках шикарной свадьбы, белое атласное платье. Длинные рукава до самых запястий, отсутствие глубокого выреза декольте, но горло платья вырезано так, что хорошо видно шею и немного плеч, верх платья плотно прилегает к моему телу, как и прямая такая же прилегающая, но не обтягивающая юбка с небольшим подолом. Никакого ажура, драгоценных камней, бисера, узора или рисунка, никаких подъюбок, никакого кружева, просто переливающийся на свету белый атлас. И, конечно же, фата. Длинная фата до самых щиколоток и с ещё более длинным плетущимся за мной подолом.

Мои волосы собраны в низкий пучок и закреплены украшениями в виде ландышей с кристаллами Swarovski сделанные на заказа. Украшения прикреплены чуть дальше висков с обоих сторон, они также держат мою фату. А мой макияж практически не отличается от повседневного, лишь чуть больше блеска в мерцающих тенях.

Мне нравится как я выгляжу, в зеркале я вижу именно тот образ, который я хотела, который я увидела в своих мыслях тогда в церкви, на крестинах Изи. Я вижу в себе нежность, легкость, спокойствие, хотя сейчас я волнуюсь как никогда прежде, сердце колотится так быстро, что кажется, оно вот-вот выпрыгнет из груди.

Джессика наверняка не одобрит такой выбор моего платья и образа в целом. Она скажет, что я выгляжу слишком просто в такой особенный день, но… мне нравится эта простота, в которой словно читается искренность, нравится эта непринуждённость. У нас с Джеком было много сложностей в отношениях в жизни в целом, так пусть хотя бы моё свадебное платье будет простым.

— Вы ещё здесь? — с паникой и недовольством в голосе едва ли не кричу я на Розмари, увидев как она заходит в комнату в отражении зеркала. — Вы должны уже уехать! И вы не должны меня видеть! — оборачиваюсь на неё я.

— Боже мой, — вздыхает миссис Берч, застывшим взглядом смотря на меня и полностью игнорируя мои слова. — Кларисса, ты такая красивая, — вздыхает Розмари, подходя ко мне. — Платье… идеальное, ты не ошиблась, — берёт меня за руки она и осматривает меня с ног до головы, а мне становится чуть спокойнее. — Хорошая работа, — задумчиво произносит она, разглядывая платье, — очень аккуратно.

— Спасибо, — выдыхаю я, чувствуя, как слабеет всё тело. — Но вам…

— Я уже уезжаю, просто захотела сказать тебе, что всё пройдёт лучшим образом, — останавливает свой взгляд на моих глазах она, не отпуская моих рук. — Ты самая красивая невеста, которую я только видела, и самая сильная девушка, которую я только знаю, — голосом полным нежности и в тоже время серьёзности говорит Розмари, словно касаясь словами моей души. — Твои родители непременно бы гордились тобой, — кивает она, и я, кажется, вижу, как блестят слёзы в её глазах, а я только-только избавилась от своих. — Если бы они только видели тебя… — обнимает меня Розмари, и я благодарна ей за эти объятия, в которых я сейчас как раз таки и нуждаюсь.

Я много думала о своих родителях, сложно о них не думать, когда по традиции отец должен вести свою дочь к алтарю, когда мать должна помогать надевать невесте свадебное платье и говорить ей напутствующие слова напоследок. Я больше не плачу по ним, (не считая сегодняшнего дня) боль от их потери стала не такой резкой, она притупилась, но дыра в сердце, в душе… она осталась, и в подобные моменты она словно затягивает в себя всё остальное, что во мне всё ещё живо. Это тянущее чувство в груди, словно из тебя высасывают не только твоё счастье, но и всю твою жизнь.

— Ты же знаешь, что у меня два сына, а сейчас я словно выдаю свою дочь замуж, — отстраняется от меня Розмари, держа меня за плечи, и сейчас я вновь не уверенна, что смогу сдержать слёзы.

— Спасибо, — дрожащим голосом шепчу я, кивая, — за всё! За то, что вы сейчас здесь, за то, что вы мне дали, чему научили, какой опыт мне подарили!

— Я знаю, что на свадьбах все плачут, но невеста, — улыбается Розмари, пытаюсь отогнать грусть от нас обеих, — дотерпи хотя бы до алтаря!

— Вы правы, — пытаюсь посмеяться я, и Розмари вновь меня обнимает, но теперь уже кратко и совсем недолго. — Мне пора, и тебе, кстати, тоже, — отстраняется от меня она. — Показ уже вот-вот начнётся.

Миссис Берч оглядывается вокруг, пока я вновь поворачиваюсь к зеркалу,