class="p1">Я моргнул, слишком ошеломленный, чтобы что-то сказать.

—Быть мужчиной, — это брать хорошее с плохим и не ныть об этом. Нытье никогда ничего не решало, и ты говоришь, как ребенок.—

—Ныть?—

— Да, ныть, — сказала она. —Я понимаю, что ты находишься в трудной ситуации, и это не может быть полностью твоей виной. Но вам все равно нужно решить проблему, а не ныть о том, что ты не знаешь что делать.—

—…—

— Ты когда-нибудь говорил об этом с родителями?—

Я угрюмо покачал головой. Мне не нравилось, когда мне говорили, что я ною и стону.

— Почему бы и нет?—

Я пожал плечами.

Когда она больше ничего не сказала, я начал искать ответ. Я знал, что она этого ждет, и что она не собирается продолжать, пока не получит его. Что они могут знать об этом? Наконец я горячо спросил: — Чем они могут мне помочь?—

— Ты действительно так думаешь?— спокойно спросила она.

Я посмотрел на нее, надеясь, что одного моего выражения лица будет достаточно. Я ожидал, что она разозлится или накричит на меня. Вместо этого ее глаза смягчились, и она глубоко вздохнула.

—Наблюдать, как ты проходишь через это, было одной из самых трудных вещей, которые когда—либо приходилось делать твоей матери. Ты знал об этом?—

На мгновение я перестал дышать. Я уставился на нее, и все вокруг меня стало бесформенным пятном. —Что…?—.

—Это разрывало ее изнутри, зная, через что ты проходишь, и не в состоянии помочь.—

— Она знала? —Спросил я удивленно.

Сьюзан кивнула. — Да, она почти все поняла.—

— Как?—Рту вдруг пересохло, и я уже видел ужасные сцены быть наказанным на всю оставшуюся жизнь.

— Она твоя мать, Пол, — сказала Сьюзан, смягчая голос. — Думаешь, она не обращает на тебя внимания, и не замечает твоего настроения?—

Я тяжело сглотнул.

— Она поняла, что происходит с Эми, когда однажды утром тебе позвонили.—

Я сразу понял: утром, когда Эми сказала мне, что у нее начались месячные. Я прочистила горло и тяжело сглотнула, но рот все еще был наполнен ватой. — Как?— Неужели я не могу придумать ничего лучше?!

—А как ты думаешь?— Спросила Сьюзан, ее голос был полон иронии. —Она умная женщина, Пол. Доверься ей.—

Я кивнул, все еще слишком потрясенный, чтобы говорить.

— И пока ты здесь, отдай ей должное за желание помочь тебе. Ты заставил ее потратить очень много нервов за последние пару месяцев. Ты знал об этом?—

Я отрицательно покачал головой.

— Что ж, так и есть. Если у тебя проблемы, и не важно, что ты думаешь, ты всегда можешь поговорить с ней. И если ты думаешь, что не сможешь поговорить с ней, подумай еще раз, потому что ты, вероятно, ошибаешься. О чем ты думал, не разговаривая с единственным человеком в твоей жизни, который гарантированно будет любить тебя несмотря ни на что?—

—Но...—

—Как ты думаешь, она перестанет любить тебя, потому что тебе 16, и ты сделал что-то глупое, как практически каждый 16-ти летний в истории мира, в то или иное время? Так... О чем ты только думал?—

—Но я...—

— Ты не думал, — сказала она окончательно. Это было обвинительное заключение.

Я начал было оправдываться, но она слегка нахмурилась, и я понял, что это бесполезно. Я опустил голову и угрюмо покачал ею.

— Пол, — сказала она мне на макушку. —Мой отец говорил мне, что есть причины, и есть оправдания. Его интересовали не оправдания, а только причины. Так почему ты не поговорил со своей мамой?—

Я думал об этом долго и упорно, и Сьюзан позволила мне. Я знал ответ, но не мог подобрать слов. Наконец, я глубоко вздохнула. — Мне было страшно, — призналась я.

— Боишься, что Эми может забеременеть?— спросила она риторически. — Боишься того, как отреагируют твои родители, и, возможно, того, как отреагируют ее родители? Боишься того, как обстоят дела с Джиной? Боишься многих вещей, верно?—

Я кивнул, стараясь сдержать слезы.

— Все в порядке, Пол, — успокаивающе сказала она. — Бояться, это нормально. Это то, для чего твоя семья и друзья там, чтобы помочь тебе, когда тебе страшно, или нужен совет, или просто ты хочешь с кем-то поговорить.—

—Что она может знать об этом?— Спросила я, пытаясь хоть немного сохранить свое достоинство.

Сьюзан приподняла мой подбородок пальцем и нежно улыбнулась. — Много, — просто ответила она.

Я отвернулся, решив не дать ей увидеть, как я плачу.

Она положила руку мне на колено. —Ты всегда можешь поговорить со своей мамой. Или со мной, — тихо сказала она. —Ты знаешь это, не так ли?—

Я мрачно кивнул.

— Пол, смотри на меня, когда отвечаешь. Я серьезно.—

Я вызывающе посмотрел на нее, мои глаза все еще были полны слез. При ее нежном выражении лица, мое лицо смягчилось. Она молча смотрела на меня и ждала ответа. — Знаю, — наконец сказал я.

Она долго смотрела на меня, потом кивнула. — Я знаю, что хочешь. —Она помолчала еще мгновение, пока я вытирал глаза. —Не поступай так со своей матерью снова. Она была молодой матерью и смотрела, как ее муж уходит воевать. Она сказала, что смотреть, как ты связываешь себя узлами, хуже, чем что-либо. Твоя мама заслуживает лучшего, и ты это знаешь.—

Я снова кивнул.

Она протянула руку и нежно погладила меня по щеке. — Вы прекрасный молодой человек, Пол. Ты станешь еще лучше, когда будешь взрослым мужчиной.—

Я почувствовал жар в щеках.

—Теперь давайте поговорим о том, что ты будешь делать с Джиной, — сказала она. И не ной.—

На мгновение меня ужалили ее слова, но когда я посмотрел на ее нежное выражение лица, негодование покинуло меня. Все еще не доверяя себе, я кивнул.

— Мужчины не жалуются на свои проблемы, они их решают или преодолевают. Нытье никому не приносит пользы, и это звучит жалко.—

— Все в порядке, уже!— Горячо сказал я. —Я понял про нытье. Хватит уже. Ладно? Мы можем просто разобраться, как решить мои проблемы?—

Она улыбнулась мне и выгнула бровь. — Ах, — загадочно сказала она. —Проблеск надежды.—

— Что?—

— Неважно, — сказала она с самодовольной усмешкой. — Во-первых, тебе нужно понять, что ты чувствуешь к Джине и Эми. Ты любишь Джину?—

—Очень.—

—А что насчет Эми?—

— Мне казалось, что