Не знаю, это она специально или нет, но внутри что-то сжалось и натянулось, как струна. На ночь мне еще никто не пел. Нет, была одна сердобольная нянечка, но, когда старушка поет колыбельную для двух десятков лишенных материнской ласки детей, это совсем не то.

Я лег обратно, а укутанная в простыню Оля, скрестив ноги по-турецки, осталась сидеть на краю кровати. Она немного помолчала и тихо запела. Птичка не обладала полноценным даром сирены, это была какая-то его разновидность и на эмоциональный фон практически не влияла, но так подкрашивала природный вокальный талант, что слушать было необычайно приятно. Будь она полноценной сиреной, я бы не стал настолько спокойно выслушивать ее пение на ночь, тем более в подобной ситуации. К моему удивлению, запела она не на русском. Это был то ли албанский, то ли македонский или вообще греческий. В балканской языковой группе я мало разбираюсь. Знакомыми были только несколько слов, и по ним я понял, что это совсем не колыбельная, а печальная песня о неразделенной любви. Она не убаюкивала, но погрузила меня в какой-то странный транс. Это было чем-то похоже на процесс оценки, когда образы и информация приходят откуда-то извне. Похоже, талантливые разумные способны наделять энергией творения не только материальные вещи, но и нечто такое эфемерное, как песня.

Процесс осознания еще больше раскрыл красоту голоса и мелодии, при этом показав внутреннюю структуру и то, чем была наполнена созданная одаренной девушкой нематериальная конструкция. Я с тоской и какой-то завистью ощутил чистоту ее чувств, яркость и незамутненность любви – высокой, при этом тихой и мягкой. Меня всегда удивляло, почему огромнейшую гамму чувств называют одним словом: любовь. А сейчас понял, что так оно и есть, просто любовь трансформируется, переходя из одного состояния в другое, и прямо сейчас я ощущал, как светлое, дарящую радость и душевный покой чувство девушки перерождается в нечто способное приносить лишь боль. Раньше у нее была надежда на пробуждение ответных чувств. Сейчас эта надежда умирала, и любовь превращалась во внутреннего мучителя. Да, это будет сладкая, дающая непонятную, возможно слегка извращенную радость боль, но при этом пагубная и разрушающая душу.

Оля прекрасно все понимала и создавала вокруг перерождающейся эмоции клетку из логики и силы воли. Сейчас она в последний раз приоткрывала маленькую дверцу в надежде на изменения, но к концу песни эта брешь была закрыта и заварена намертво. Мне же оставалось лишь с сожалением наблюдать метаморфозы чувств девушки и с уважением поражаться тому, как она справляется с возникшей проблемой. Это не значило, что ей не будет больно и клетка полностью отсекла влияние этого чувства на ее жизнь. Но светлая тоска и щемящее ощущение потери – это совсем не то, что разрушающее жизнь и душу неудовлетворенное вожделение. Клетка окрепла, и из голоса Птички плавно ушел надрыв. От этого песня стала мягче и нежнее, практически превращаясь в колыбельную, которая меня и убаюкала.

Глава 4

Утро оказалось скомканным, давя неловкостью на нас обоих, поэтому я отказался от предложенного завтрака и быстро распрощался с девушкой. При этом уже сейчас было видно, что мне вполне удастся сохранить более-менее дружеские отношения с ней. Плюс к этому я дал себе зарок, что в квартале художников с интрижками надо завязывать. Конечно, у Птички характер не такой взрывной, как у Заряны, вспышек немотивированной ревности она мне устраивать не будет, но плодить в месте, где мне хорошо, бывших девушек с неразделенной любовью как минимум неразумно.

Позавтракать я решил в кафе на набережной, находящемся за пределами квартала. Кухня здесь была представлена французская, так что для утреннего перекуса самое то. А в голове вертелись довольно странные мысли. С одной стороны, где-то на задворках сознания пыжилось тщеславие, радующееся популярности у женщин. Ну прямо роковой мужчина! С другой стороны, здравый смысл и логика насмехались над этой ересью. Мне уже давно стало понятно, что не только женщины, но и мужчины любят не реального человека, а придуманный образ, который к реальности не имеет совершенно никакого отношения. Что обо мне могла знать Оля, кроме гулявших в квартале слухов? Да и Заря тоже, несмотря на то, что нам с ней пришлось пройти через не самые приятные ситуации, которые как раз и способны проявить настоящую суть человека. Так что просто глупо приписывать к своим достоинствам то, что кто-то дорисовал к твоему образу что-то свое, приплел наивные мечты, почерпнутые из сказок и романтических фильмов, а затем этого наскоро сшитого монстра Франкенштейна и полюбил. Важнее было другое: то, что мне удалось использовать свой дар, чтобы оценить в плане познания сути не некий предмет, а чувства других людей. Возможно, сильная эмоция, испытываемая талантливыми разумными, порождает некий вариант короткоживущих энергетических сущностей. Осталось только понять, как все это применимо в моей профессии.

Так, ладно, хватит копаться в своей голове, все равно там сейчас такой бардак, что и черт ногу сломит. Пора возвращаться домой и разбираться с подарком от итальянца. Сам не знаю почему, но вчера просто забросил папку в сейф и побежал развлекаться. Возможно, сказалась накопленная усталость, а сейчас, когда, несмотря на все перипетии с Олей, удалось расслабиться, начало заедать любопытство.

Дома меня, как обычно, встретил Тик-так, к которому я начал привыкать то ли как к питомцу, то ли как к студенческому соседу. Если Фа вносила в мою жизнь нотку сумбура и хаотичного веселья, то мышоур сделал атмосферу в доме основательнее и не подбрасывал практически никаких неприятных сюрпризов.

Блин, да я уже забыл, когда в последний раз держал в руке швабру или тряпку! Научить бы его еще готовить, цены бы такому слуге не было. Нет, лучше уж сам. Тем более что возиться на кухне мне нравится, как и поедать то, что удается приготовить. Вряд ли у мышоура получится повторить подвиг крысы из мультика «Рататуй».

Задавив лень вполне разумными доводами, я поинтересовался у мелкого, голоден ли он. В ответ он что-то пропищал, а на мой телефон пришло сообщение: «Соседка покормила». Как-то раз он попробовал ее назвать хозяйкой, за что получил втык и новое определение для Веры Павловны. Нет, это была не ревность, просто если она узнает, то, боюсь, полностью приберет к рукам такого полезного питомца. Это не нужно ни мне, ни ему. Конечно, мышоуры – ребята трудолюбивые, но не думаю, что мелкого стоит перегружать. Иногда приходит в голову мысль,