Избранница богини Аматерасу — Наоми. Она ведь едва на лоскуты не распустила Анджея Лещинского после своей инициации как кицуне, а когда узнала бы о моей гибели, или что там дальше произошло бы на поляне ритуала — без вмешательства странного незнакомца, все с землей бы там сровняла. Именно Наоми должна была стать с самого начала обладательницей дара богини. Без меня.

Господи, как все просто оказалось.

«Шеф, валить надо, нас сейчас повяжут, шеф!»

— Double Ѣ! — вслух выругался я, не сдержавшись.

В том, что с полицией нам сталкиваться не стоит, я почему-то тоже был уверен. Вот не стоит, и все — не доедем мы до Лондона, если сдадимся официальной власти.

— Уходим, — обернулся я к остальным, схватив Наоми за руку и потащив за собой.

Достать меч Надежды из дерева без топора и бензопилы я все равно не смогу, да и не уверен, что это будет умным решением. Все же рубить Место Силы — пусть сила из него и ушла, чревато последствиями. Тем более что у этой… богини, так ее назовем, в заложницах оказались две мои любимые женщины.

Похоже, мне очень нужен тот самый странный незнакомец, который — между прочим, обещал мне рассказать, что происходит. Вот только где его искать?

«Шеф, быстрей, быстрей», — поторапливала меня Альбина.

Двигаясь первым, я все ускоряясь пошел вперед по узким проулкам, двигаясь по указаниям фамильяра — она подсвечивала мне дорогу стрелками в дополненной реальности. Мы сейчас шли не в сторону арки-тории и дальше к оживленной улице, а еще больше углублялись в тесные переулки, один из которых вывел нас на небольшую площадку, где стоял уже знакомый мне автомобиль доставки. А за рулем сидел уже знакомый мне бородатый водитель в красной кепке. Вернее, в знакомой мне бородатой маске и красной кепке.

Странный черный парень со странным именем «Эль», которого Альбина назвала Элимелех. Он, кстати, из машины не выходил — сидел за рулем и ждал нас.

Быстро подойдя к задним дверям, я распахнул створки, и мы большой гурьбой погрузились в грузовой отсек. Всемером здесь оказалось довольно тесно, сидели мы друг на друге, но поместились. Если выбора нет, и не так раскорячишься.

Как только погрузились, машина тронулась без промедления — двери закрывали уже на ходу. Едва выехали из проулка, как мимо по дороге пронеслась целая кавалькада машин в черно-белой полицейской раскраске. Когда поворачивали, через лобовое стекло мельком заметил, что вдали на склоне горы поднимается столб дыма — явно над школой Аскольд. Но почти сразу столб дыма исчез из вида — мы поехали совсем в другую сторону.

Ехали не очень долго, часть пути проделали по узким улочкам и вскоре оказались у уже знакомого дома с гаражом на две машины. Заехали в автоматические ворота, странный парень Эль сразу же вышел из машины. Открыл нам двери и ушел — не дожидаясь, пока мы выберемся. Когда мы попрыгали на бетонный пол гаража, я увидел рядом знакомый микроавтобус. Где Эль, как его звала Надежда, он же Элимелех, как его звала Альбина, изменял нам с кавайной светлостью внешность перед нашим вояжем в Дарвин.

Не задерживаясь и не дожидаясь остальных, я двинулся следом за столь странным черным парнем, который оставил дверь из гаража в дом приоткрытой. Пройдя по полумраку пустого коридора, увидел впереди еще одну открытую дверь. Зашел и первое на что обратил внимание — маска с рыжей бородой на вешалке на входе.

Чернокожий странный парень с желтыми звериными глазами, сняв с головы маску, уже был в другом углу комнаты — рядом с Прасковьей Богдановной. Как раз сейчас он показывал ей на меня. Глаза нашего мастера-наставника расширились, заметив меня она попыталась приподняться. Двигалась довольно странно, очень уж неуверенно. Элимелех уже отошел от Прасковьи Богдановны и опустившись в кресло, как будто отправился в космос, отрешившись от всего.

Прасковья Богдановна смотрела на меня широко открыв глаза. И рот. Странно как-то выглядит, как будто хорошо так обгашенная.

«Без как будто, шеф», — проявилась Альбина.

«Эм. А зачем ты ее так?»

«Решала вопросы с обезболиванием подручными средствами. У нее только переломов два, если что»

Ох ты, а ведь верно — как-то не сразу обратил внимание, что на лице у Прасковьи Богдановны несколько характерных ссадин, как будто лицом в асфальт падала.

«Вместе с лестницей вниз рухнула во время разрушения здания», — подсказала Альбина.

Так, похоже амфитеатр разрушен. Интересно, выжил ли Патрик — последнее что я видел, как он вместе с женами убегал по трибунам.

«Выжил, шеф. Сейчас у нас дома, ждет информации куда вы дальше».

«Он знает, что с нами?»

«Он знает, что все живы».

«Откуда?»

«От этого парня», — на мгновение показавшись в дополненной реальности перед взором, ткнула Альбина пальцем в сторону Эля. Когда я на него посмотрел, он явно почувствовал мой взгляд и открыл желтые звериные глаза.

— Мы здесь мы в безопасности? — спросил я тут же.

Не отвечая вслух, Элимелех просто покивал. Странный человек, очень странный.

«Это не человек, шеф»

«Что?»

«Он не совсем человек. Или, даже, скорее совсем не человек».

«Ты откуда знаешь?»

«Чувствую. Он существует в эгрегоре, как и я»

«Ты часть моей души. Он, получается, тоже является частью чьей-то?»

«Да»

«И к чьей душе он имеет отношение?»

«Шеф, помните выражение о том, что не стоит вглядываться в бездну?»

«Да»

«Вот и я бы не хотела пробовать искать ответ на этот вопрос».

Неожиданно у меня по спине холодком провело. Вспомнилась Тьма, в которой погибала Надежда — и вместе с картинкой воспоминаний пришло стойкое понимание, что не все знание полезно для здоровья. Однако. Ладно, главное, что у нас теперь есть время спокойно разобраться в происходящем.

Элимелех вдруг, глядя мне в глаза, едва заметно улыбнулся.

— Хорошо, — кивнул я, оглядывая остальных. — Теперь надо попробовать понять, что происходит…

Эта моя фраза была, в некоторой степени, мыслями вслух, но она озадачила всех кроме Элимелеха, судя по виду собравшихся в ставшей тесной комнате.

— А что вы на меня так смотрите?

— Может быть это ты объяснишь нам, что происходит? — с выражением произнесла Бертезен. — А еще расскажешь, почему тебя было два?

Интересный вопрос. И все сейчас на меня очень внимательно смотрят.

Говорить правду им не хочется. Но в то же время есть понимание, что сильно лукавить тоже