Шрифт:
Закладка:
«Пусть Вашей милости будет известно, я точно выполнил приказ Вашей милости. Семеро горцев заперты в хорошо охраняемой тюрьме, а я непрестанно шлю вести в горы и жду, когда их вождь лично прибудет для переговоров. Но до сих пор он не сделал ответного шага, зато угрожает, что, если заложников не выпустят, он сожжет Пешкаури и — прошу прощения, Ваша милость, — покроет свое седло моей кожей. Он способен на все, поэтому я утроил стражу на стенах. Этот человек не гулистанского происхождения. Я не могу предсказать, что он предпримет. Но поскольку приказ исходил от Деви…»
Губернатор сорвался с кресла и в мгновение ока оказался у сводчатых дверей. Схватился за кривой меч, лежащий в изукрашенных ножнах на столике. И застыл, воздев его в приветствии. Особа, которая так неожиданно вошла, оказалась женщиной. Муслиновые одеяния не могли скрыть дорогих украшений, равно как и гибкости стройного молодого тела. К волнистым волосам, охваченным тройной косичкой и украшенным золотым полумесяцем, была приколота прозрачная вуалька. Черные глаза смотрели сквозь вуаль на ошеломленного губернатора, а ладонь прикрывала лицо.
— Деви!
Губернатор преклонил колено, но удивление и замешательство испортили эффект от столь торжественного момента. Движением руки она приказала ему встать. Он поспешно проводил ее к креслу из слоновой кости, все время оставаясь в глубоком, почтительном поклоне.
— Государыня! Это в высшей степени безрассудно! — упрекнул ее губернатор. — На границе неспокойно. Постоянные нападения с гор. Государыня, надеюсь, ты прибыла с достаточно большой свитой?
— Большой кортеж сопровождал меня только до Пешкаури, — ответила она. — Там я оставила своих людей и поехала в крепость со своей придворной дамой по имени Гитара.
Чундер Шан охнул от страха.
— Деви! Ты не осознаешь опасности. В часе езды отсюда полно варваров, которые грабят, убивают. Случалось, что на дороге между городом и крепостью похищали женщин и убивали мужчин. Пешкаури — не южная провинция…
— Все же я здесь, цела и невредима, — нетерпеливо прервала его Деви. — Я показала мой перстень с печатью стражнику у башни и тому, кто стоит перед твоими дверьми, они разрешили мне войти без доклада, подозревая, будто я — тайный курьер из Айодии. Не будем терять время. Есть известия от вождя варваров?
— Никаких, кроме угроз и проклятий, Деви. Он осторожен и подозрителен. Считает, что это ловушка, и, пожалуй, его не обвинишь в излишнем недоверии. Кшатрии не всегда сдерживали обещания, которые давали людям гор.
— Он должен принять мои условия! — прервала его Жазмина, сжимая кулаки так, что побелели пальцы.
— Не понимаю. — Губернатор покачал головой. — Когда мне удалось поймать этих семерых горцев, я сообщил, как положено, об их поимке вазаму, и, прежде чем успел их повесить, мне пришел приказ не торопиться и договориться с их вождем. Так я и сделал, но он, как я уже докладывал, не спешит. Эти люди из племени афгулов, но их вождь прибыл с запада, и зовут его Конан. Я передал ему, что завтра на рассвете повешу их, если он не придет.
— Прекрасно! — воскликнула Деви. — Хорошо задумал. Я отвечу тебе, почему я отдала такой приказ. Мой брат… — проговорила она сдавленным голосом, и губернатор склонил голову, почтив тем самым память умершего короля, — король Вендии пал жертвой колдовства. Я поклялась посвятить жизнь мщению убийцам. Умирая, брат навел меня на след, которым я и иду. Я прочла Книгу и разговаривала с безымянными отшельниками из пещеры Иелай. Я узнала, кто и как его убил… Черные Колдуны с горы Имш.
— Боже! — побледнев, прошептал Чундер Шан.
— Боишься их? — Она пронзительно посмотрела на губернатора.
— Кто же их не опасается, государыня, — ответил он. — Это демоны, живущие в безлюдных горах за перевалом Забар. Но предания утверждают, будто они редко вмешиваются в дела простых смертных.
— Не знаю, почему они убили моего брата, — сказала она. — Но я поклялась на алтаре Асуры уничтожить их. Сейчас мне нужна помощь горцев. Без них кшатрийская армия не пройдет на Имш.
— Да, — буркнул Чундер Шан. — Чистая правда. Нам пришлось бы сражаться за каждую пядь земли, а волосатые горцы сбрасывали бы на нас булыжники с любого пригорка и рвали нам глотки в каждой долине. Когда-то туранцы прорвались через скалы Химелии, но сколько их вернулось в Хорусун? Лишь немногие из тех, кто ушел от кшатрийского меча, когда король, твой брат, разбил их конницу над рекой Юмда, вновь увидели Секундерам.
— Поэтому мне необходимо подчинить приграничные племена, — сказала Деви. — Люди, знающие дорогу на Имш…
— Но они боятся Черных Колдунов и обходят ту проклятую гору, — прервал ее губернатор.
— А их вождь, Конан, тоже боится Колдунов? — спросила она.
— Ну, если говорить о нем, — сказал губернатор, — я сомневаюсь, существует ли что-либо, чего бы этот демон во плоти боялся.
— Мне тоже так говорили. Значит, именно он мне нужен. Он жаждет освободить своих семерых человек? Прекрасно, платой за свободу будут головы Черных Колдунов!
Последние слова она произнесла голосом, полным ненависти, ее руки инстинктивно сжались в кулаки. Стоя с гордо поднятой головой и бурно вздымающейся грудью, она казалась воплощением ярости.
Губернатор вновь преклонил колено, зная по своему многолетнему опыту, что женщина, которой владеет такая буря чувств, так же опасна для окружающих, как и разъяренная кобра.
— Будет так, как государыня пожелает, — сказал он.
А когда Деви слегка остыла, он встал и попробовал остеречь.
— Не могу предвидеть поступки Конана. Горцы всегда были беспокойны, а у меня есть основания подозревать, что эмиссары туранцев подбивают их нападать на наши земли. Ведь ты знаешь, государыня: туранцы основали на севере Секундерама и другие города, хотя горские племена все еще не разбиты. Король Ездигерд издавна с жадностью поглядывает на юг и, возможно, собирается благодаря измене достичь того, чего не удавалось силой. Мне пришло в голову, вдруг Конан — один из его шпионов?
— Посмотрим, — ответила Деви. — Если он дорожит своими людьми, то появится на рассвете у ворот, чтобы вести переговоры. Я проведу эту ночь в крепости. В Пешкаури я приехала переодетой, а свою свиту устроила на постоялом дворе, а не во дворце. Кроме них, только ты знаешь о моем прибытии.
— Государыня, я провожу тебя в покои, — сказал губернатор.
Когда они вошли в коридор, он
