Здесь же позабавила сама ситуация. Двое русских в Европе стоят растерянные перед еврейской забегаловкой. Словно иудейский Бог решил развлечься.

–Да уж,– сказал я.– Есть на свете вещи важнее прибыли. Национальные традиции, например.

Девушка испуганно воззрилась на меня.

–Вы русский?– спросила она.

–Париж– это вам не захолустье какое-нибудь,– с достоинством ответил я.– Русские тут не редкость.

Блондинка опустила глаза. Мне сделалось неловко. Получалось, что человек выразил искренний интерес, а я выставил его болваном.

–Какими судьбами?– поспешил я сменить интонацию.– Путешествуете?

–Учусь в Сорбонне. А сюда пришла за фалафелем. Я вегетарианка.

–Ничего себе,– пробормотал я.– Слушайте, на соседней улице готовят обалденный ливанский фалафель. С еврейским, конечно, не сравнить, но ваш желудок определенно будет благодарен. Давайте угощу?

Девушка утвердительно качнула головой.

–Меня Арнольд зовут,– представился я.– На имя не обращайте внимания, я точно русский.

–Женя.

Мной овладела неуместная стеснительность. Когда девушка немногословная, это само по себе давит. Плюс я сам натужно шутковал, будто компенсировал что-то.

–Что вы имели в виду, когда упомянули национальные традиции?

–Шаббат.

–А что это?

Нелепый вопрос смутил меня. Если бы его задала старая тетка из рязанского села, понятно. Но студентка Сорбонны, любящая к тому же фалафель?

–С иврита «шаббат» переводится как «суббота»,– блеснул я википедическими познаниями.– У евреев это священный день, праздник. В шаббат работать запрещено, вот и теряют выручку.

–Как интересно!– воскликнула Женя.– Ведь в итоге они все равно выигрывают. Люди видят, как ответственно евреи относятся к делу, и уважают их.

Такая проницательность меня покорила. Женя за секунду выросла в моих глазах из глупенькой девочки до специалиста по маркетингу. Не каждый сообразит, что клиент ценит принципиальность.

Я купил нам по ливанскому фалафелю. Мы прогуливались вдоль Сены, и я украдкой любовался своей попутчицей. Она казалась необыкновенно милой и хорошенькой. Один ее теплый взгляд из-под длинных ресниц стоил сотни моих бесцельных прогулок. Ветер ласково трепал волнистые волосы. Под расстегнутым жакетом угадывалась фигура, которой завидовал, должно быть, не один десяток женщин. Улучив момент на светофоре, я изучил ее анфас и поразился геометрической правильности черт. Представьте, ее тонкий нос и брови складывались почти в идеальную букву «т». Скульптурная выразительность.

–На кого учишься?– полюбопытствовал я.– Постой, не говори. На маркетолога?

–Нет.

–На социолога?

–На археолога. И не то чтобы учусь. Чаще пропускаю.

«И здорово, что пропускаешь!»– чуть не выпалил я. Мысль, что Женя ссутулится, что ее тонкие пальцы огрубеют и покроются мозолями, испугала меня.

Девушка между тем и не подозревала о моих эмоциях.

–И что прекрасного находят в Сене?– задумчиво произнесла она.– Мелкая и грязная речушка. С карельскими реками и озерами не сравнить.

В иных обстоятельствах березово-дубравный патриотизм меня бы насмешил, а в тот миг озадачил.

–Из крана, кстати, вода отличная течет,– продолжала Женя.– Можно прямо так пить. Не понимаю, это какие фильтры нужны, чтобы воду из Сены очищать.

–Современные технологии на многое способны,– сказал я.– Впрочем, не исключено, что в краны другая вода поступает. Из подземных источников, например.

В голове не укладывалось, что мы обсуждаем водопроводы. Я, по натуре не романтик, даже эту тему счел прелестной.

–Женя!– вдруг раздалось позади.– Женя!

Нас нагнал молодой человек, чуть старше меня. Не дожидаясь, пока я соображу, что к чему, он сжал мою руку и представился:

–Павел.

Я на всякий случай на шаг отступил от Жени. Ее хахаль не только превосходил меня в росте, но и выглядел на порядок массивнее. Передо мной стоял не просто качок. Жесткий взгляд, осанка, мнимо расслабленная поза– все выдавало в Павле если не военного, то как минимум человека, наученного применять силу.

–Я брат Жени,– объяснил он.– Вас как зовут?

–Арнольд. Я из России, как и вы.

–Путешествуете?

–Слоняюсь по Европе, так ближе к истине.

–Хорошее занятие. Если финансы позволяют, конечно. А заходите к нам в гости как-нибудь? Завтра, например.

Павел назвал адрес в Маре. Я обещал навестить их. Женя законфузилась и ничего не сказала на прощание.

Я не поверил Павлу. Чернявый, с почти плоским лицом, он меньше всего напоминал брата. Этот шкаф скорее смахивал на наемника из ЧВК, который завел себе любовницу в Париже и теперь отслеживает ее по мобильному сигналу. Кто я для этого громилы? Положивший глаз на его собственность соперник? Или соотечественник, с которым подвернулся шанс поговорить о родных дорогах, дураках и Путине?

И все же я чувствовал себя счастливым. Ночью, нырнув, как выражаются, в постель, я поймал себя на дикой мысли. Я был убежден, что нас с Женей познакомил иудейский Бог. Не бредятина ли?

Здесь надо сделать отступление. По молодости я не раз затевал что-то сомнительное. Держал великий пост по всей строгости, спускался в заброшенную шахту. Даже со стартаперами связывался. О, это такие личности, что готовы любому встречному прожужжать уши своими офигительными проектами. Конченые эгоисты. Они полагают, будто мир даст им парить в свободном полете и срывать с неба звезды безо всяких последствий. Когда третьему подряд стартаперу не хватило элементарной тактичности извиниться передо мной за отнятое время, я прекратил якшаться с этими авантюристами. С тех пор слово «перспективный» вызывает лютый смех. Хотя тут уже в лирику ударяюсь.

На следующее утро после прогулки я проснулся окрыленным. Радовало буквально все: свежий ветер из форточки, кофейный аромат, улыбка доставщика. Короче, настроение располагало к глупостям.

В тот же день я навестил Женю. До вечера уверял себя, будто вчерашняя встреча– это лишь забавный эпизод, сладкий сон. А в шесть красиво приоделся в бутике, прихватил бутылку шабли и наведался в гости. Я отдавал себе отчет в том, что затеваю что-то сомнительное. Более того, ввязываюсь в нехорошую историю. И все-таки предстоящее приключение, думал я, окупало риски. К тому же у меня имелась кое-какая страховка: ябыл богат. Павел, как военный, чуял такие вещи за версту и потому соблюдал субординацию. Недаром при знакомстве он держался вежливо. Так что приступы «братской» ревности мне не грозили.

Мои новые знакомые снимали двухкомнатную квартирку на узенькой пешеходной улице. Окна выходили на ресторанчик с террасой. Это наводило на мысли, что Павел не так прост, раз платит аренду в престижном районе.