– У меня на примете есть несколько греков, которые занимаются этим ремеслом. Я слышал, что более ста лет назад по приказу персидского царя Дария именно грек впервые изготовил картис с границами Персидского царства. Будет и у тебя подобный картис.

* * *

Хабрий, чтобы не мешать царю, удалился. Филипп, возбуждённый увиденным на диковинном картисе, остался наедине со своими мыслями. Он всегда говорил или думал о Македонии, как о стране с необычным бытом и традициями. Македония для него являлась частью Греции, но лишь географической, так как аттические греки, придерживаясь естественного характера и географических ориентиров, упорно отделяли македонян от себя. В чём-то они были правы: македоняне, как и другие жители Балкан, пребывали в настроениях честолюбивых и даже заносчивых, и чувство национальной гордыни у них нередко превышало допустимые пределы. Их задиристость и мстительность, перерастая временами во враждебность по отношению к другим народам, не позволяли грекам доверять македонянам, как прочим эллинам, устанавливать с ними добрососедские отношения. Но македонские женщины чувствовали себя совсем не так, как у остальных греков – в правах они были наравне с мужчинами. Мать и жена в македонской семье играли лидирующую роль. И в этом имелось разительное отличие македонян от греков!

Но всё-таки объединяющие македонян с эллинами национальные черты имелись, особенно если речь шла о жителях равнин. Тем более что у македонян не было своей письменности; они переняли греческий упрощённый народный язык, общепринятый повсеместно, как и литературный язык, и назывался он койне. В македонском языке слышатся формы эолийского наречия и слова, составляющие общее достояние греков и италиков, узнаются остатки многих греческих корней. Были и другие общности, например, македонская область Эмафия благодаря близости моря, климатом и растительностью скорее принадлежала к природе Эллады. К тому же была проникнута греческой образованностью. Но Верхняя Македония продолжала находиться чуть ли не во мраке первобытного состояния, тяготея к Хемусу (Балканам) с дикими нравами северных народов, чем искусственно отчуждалась от Эллады.

Поэтому вопрос, к кому или к чему тяготела Македония – к Северу или Югу – волновал многих македонских царей. Теперь пришла пора беспокоиться новому царю Филиппу. Он думал: если воспринимать Македонию как неотъемлемую часть Греции, Эллады, нужно стремиться породниться с греческими городами; если македоняне для греков навсегда останутся «варварами», с ними нужно поступать «по-варварски» – завоёвывать и разорять.

Филипп неплохо знал историю своей страны, древние корни царских родов, безусловно, идущие из Греции. Он не имел права сердиться на греков за упорство не воспринимать Македонию, как того хотелось её царям. То, что македоняне – отчасти варвары, виноваты соседи, иллирийцы, – народ необузданный и дикий. За многовековую историю они щедро разбавили в македонянах греческую кровь. Разве это греки перед сражениями приносили собственных детей в жертву богам? Иллирийцы! Греки украшали татуировкой тела воинов для устрашения врага? Иллирийцы! А одежда, стрижка волос и нравы многих македонян разве не происходят от варварских обычаев? Чего обижаться на Грецию!

У македонян нет особой древней культуры, наук, как нет мудрецов, поэтов, зодчих. Имелись только попытки использовать чужое, и то не всегда удачно! Нет, есть за что грекам презирать македонян, как делают они в отношении остальных варварских народов, пригодных лишь для рабства. Хотя афиняне говорят, что из Македонии нельзя достать ничего, даже хорошего раба! Потому что македонянин лучше примет смерть, чем станет рабом!

Гераклиды в Македонии

В архивных документах дворцовой библиотеки советник Хабрий обнаружил древние записи, проливающие свет на историю происхождения названия страны – Македония. Открытием поделился с Филиппом, который ревностно относился ко всему, что относилось к Македонии и родословной царской семьи…

В незапамятные времена из-за горных хребтов Хемуса, с севера, в эти места пришло иллирийское племя под предводительством мудрого вождя Македона. Бросить родные места их заставили кочевые племена, бесцеремонно вытеснившие их с исконных земель. Тогда иллирийцы нашли свободную от аборигенов территорию от Пинда до Галиакмона с плодородными почвами, где возвели несколько укреплённых поселений и главную крепость Эдессу («Богатая водой»).

Во всей новообретённой второй родине не было места лучшего, чем Эдесса: пенные водены (водопады) шумно проливались по отвесным скалам, вокруг величественные горы – естественная защита от врагов. За широким заливом виднелись горы Халкидики, а в зелёной долине встречались все главные реки местности. Поэтому Эдесса стал служить воротами горной области, её ключом и надёжной крепостью, стражем благодатной для сельского хозяйства равнины. А цари устроили в ней свою резиденцию. Новую страну назвали по имени вождя Македона, а жителей с тех пор именовали македонянами.

Но представители иллирийских племён, как бы знатны и древни ни были их корни, настоящими царями македонян, с полной властью над всей территорией, никогда не были. Македонские цари вели родословную от божественного Аргуса, сына Зевса и Ниобы, одной из дочерей пелопонесского царя Форонея. Этот Аргус, унаследовав престол от Форонея, объединил разрозненные города в Аргосское царство – Арголиду. После Аргуса правили его потомки, последний из которых носил имя Фидон. Во время его царствования на Пелопоннес пришли мигрирующие племена воинствующих дорян, противостоять которым мирные пелопоннесцы не могли. По соседству с Арголидой доряне создали военизированное государство Спарта, жители которого, кроме войны и грабежей, ничего не желали знать. Для царя Фидона сложились трагические обстоятельства: он потерял престол, после чего ему пришлось бежать с семьёй в дружественную Аркадию (совр. Ибрагим-Эффенди и Пиали). За ним тронулись в путь многие аргосские семьи.

Вместе с Фидоном отбыл его младший брат Каран. Он не задержался в Аркадии, а с отрядом молодых воинов добрался до Македонии. Легенда гласит, что оракул велел ему «остановиться там, где увидят стадо белорогих коз». Так аргивяне дошли до Эдессы, где увидели пасущихся белорогих коз. Пользуясь внезапностью, воины Карана заняли город, объявив его жителям, что теперь они подчиняются новому царю – Карану. В память об этом событии Эдесса была переименована в Эги («Козий город»). Собственным нравственным и физическим превосходством Каран доказал жителям этого сурового края, что он достоин быть их царём. При нём в области Орестида появился новый город, названный пришельцами Аргосом Македонским – в память об Аргосе на Пелопоннесе. Это случилось за пятьсот лет до царствования Филиппа. Такова легендарная история прародителей всех македонских царей, которые носили теперь гордое имя Аргеадов.

* * *

Историю царя Карана македоняне передавали