В стене Дома такие тоже были. Нет, конечно, такие бойницы слишком узкие, чтобы сквозь них проскочил кто-то крупнее кошки, в конце концов, большие для того, чтобы просунуть ствол мушкета, и не нужны. Но! Есть еще и бойницы для пушек. Вот они чуть пошире, где-то так сантиметров сорок на сорок — пушка это вам не мушкет — и вот через них уже можно просочиться, если вы стройная девушка, худощавый юноша или отощавший на тюремных харчах старик.

И такие бойницы в стене вокруг Дома тоже были.

Нет, они, конечно, закрыты заглушками… Думаете, Настя палила файерболми по стене просто так, чтобы суету навести? Не-ет, одним из них она выбила такую заглушку и теперь нам открыт путь наружу.

Не дверь, конечно. Даже не окно. Так, форточка.

«Раз пошла на дело форточница Мурка…».

Мы с Настей вытолкали в дымящееся окошко Тувалкаина, потом выскользнула Настя, а потом…

А потом я застрял.

Шутка — прошел, конечно. Ну… слегка задержался и пришлось втягивать живот… Но прошел же!

А дальше все просто: мы пробежали вдоль стены — над нашими головами топотали сапогами по галереям стрельцы Морозовых — вышли к дороге, ведущей от ворот, шустрыми мышками метнулись до второй стены и, пройдя уже вдоль нее, к тому месту, где было поменьше шума, двинулись к лесу.

Ушли.

Серело — полярная ночь в сентябре все же коротковата — тяжело дышал Тувалкаин, Настя прижимала к груди тюк со своей одеждой — она так и бежала в сарафане служанки Ираидки — я выглядывал из-за толстого ствола сосны, глядя на Дом, похожий на растревоженный муравейник.

В этот раз добраться до Источника не получилось.

Ничего. Попробуем еще раз.

Глава 14

Ночь прошла весело, но без особого толка.

Источник так и не нашли, больше того — не нашли путей к нему, и вообще Настя сказала, что прохода к Источнику из Дома нет. Ну как это нет?! Осетровские что, каждый раз, когда им был нужен Источник, копали лопатами?

Бесовкино тело для Диты не добыли. Правда, и не собирались, но ведь могли бы!

Выручили, конечно, старого мастера-артефактора. И то бестолку — Тувалкаин вымыл свои кости в бане, попросил какую-никакую одежку вместо своих лохмотьев, и свалил. Нет, поблагодарил, конечно, но так, сухо, чисто из вежливости. Тетя Анфия попыталась его было пристыдить, но запас совести у Тувалкаина, похоже, был огромный и позволил ему уйти. Нет, я его, конечно, понимаю, после того, что с ним сделали Морозовы, доверие к людям в тебе еще долго не проснется… Но мог мы и помочь! Хоть в чем-нибудь!

В общем, одних прибытков — полапанные сиськи боярыни Морозовой. Согласитесь, ради этого не стоило затевать такую бучу. Хотя, конечно…

Утром мы с Настей притаились, и из дома не выходили. Потому что я подозревал, что люди Морозовых сейчас прочесывают город в поисках ночных злодеев, и кто его знает, насколько боярыня или там бесовка нас рассмотрели. Остальных же я разогнал на разведку.

Первой вернулась Аглашка. Сегодня всех приходящих слуг, явившихся с утра, выгнали взашей. Был, конечно, риск, что Морозовы сложат два и два и решат, что ночной визит как-то связан с новой посудомойкой, поэтому я дергался, отправляя ее в Дом. Но НЕ пойти — еще хуже. Сразу вызовет подозрения. Но, к счастью, пронесло. Не было у Морозовых толковых сыскарей. Оно и верно — откуда розыскные умения у тех, кто может получить любую информацию, просто спросив?

В этом месте своих размышлений, я облился холодным потом, сообразив, что Морозовы могли просто-напросто спросить с помощью боярской менталистики всех слуг о том, знают ли те что-нибудь о ночном происшествии. И Аглашка могла попасться… К счастью — им это в голову не пришло… Или пришло? Спросили, она под магией все рассказала, а потом приказали забыть и отправили домой, чтобы… Чтобы что? Следить за мной, вместо того, чтобы прислать отряд карателей в оранжевых кафтанах? Навряд ли. Так что, похоже, Морозовы действительно не сообразили. У старой боярыни от злости сорвало планку и поэтому рациональные поступки у нее получались плохо. Аглашка рассказала, что Морозова то ли приказала убить, то ли собственными руками убила ту несчастную девчонку-массажистку, Ираиду. Моя скоморошка видела, как выносили мертвое тело.

Сука, надо было ее все же утопить…

Потом пришла Клава, которая собирала сплетни по городу. И я понял, что боярыня, пожалуй, тоже предпочла бы утонутие.

Подробностей ночного происшествия в ванной никто не знал, но, знаете, как это бывает — кто-то краем уха услышал, краем мозга понял, рассказал, добавив подробности от себя, второй тоже, как понял, так и пересказал третьему, третий — четвертому…

В общем, как рассказала Клава, если утром говорили о том, что ночью кто-то проник в спальню к боярыне — в спальню! — причем подавалось это вроде как случайность, то чуть позднее Морозову уже пытались обесчестить. А ближе к обеду выяснилось, что не пытались. А таки обесчестили. Причем рассказывали такие подробности процесса обесчещивания, как будто полгорода стояло со свечками. Бедная Клава краснела как свекла, когда пыталась мне это пересказать. Я не стал ее мучить. И так понятно, что ей теперь долго доказывать, что не было никаких трех молодцов, которые привязали ее к кровати и позорили всю ночь всеми возможными способами.

Да, наверное, ей было бы проще, если бы я ее притопил…

Потом примчалась Дита. Узнав, что присмотренное ею тельце уже занято коллегой, моя бесовка не расстроилась, напротив, воодушевилась и почти по собственному почину отправилась смотреть, чем блондиночка занята. Я предполагал, что дома отсиживаться она не будет, и угадал. По словам Диты морозовская бесовка шарахается по городу, всматриваясь в людей. Оно и верно — кроме боярыни она единственная, кто видел ночных визитеров, причем дольше. К тому же она могла опознать нас не только по внешности, но и по каким-нибудь линиям души, я не знаю. Дита такого не умела, но это не означает, что не умела морозовская. Увидит нас на улице, проследит…

Какая-то мысль у меня зародилась…

— Дита, а ты знаешь, как изгнать бесовку из тела?

— Знаю, конечно.

Забрезжил и начал оформляться некий план…

— Как?

— Отцов-экзорцистов позвать, конечно.

План захрипел и сдох. А, хотя нет —