«Ниве» позволили засыпать в подвал на хранение картошку и яблоки, а второй морозильник забить ягодами. Никакого варенья, только свежемороженая ягода — таково было требование главы семейства, Лена подчинилась. Не без возражений, но с внутренним облегчением, закатывать по банкам соленья-варенья она не любила с детства. Ей вообще с годами всё сложнее становилось спорить с мужем в серьёзных вопросах, уж очень часто он оказывался прав в своих планах и прогнозах.

Фролова вспомнила, с каким содроганием наблюдала процесс покупки и установки сразу двух морозильных ларей в подвал еще недостроенного дома. Смотрела и не понимала — зачем, для чего ухнули такие деньжищи… А вот поди ж ты — небось уже окупились расходы, с сегодняшними ценами не накупишься. Мясо, молоко, масло — всё взлетело в цене точно ракета. И эта идея с замораживанием молока — это как такое можно было вообще придумать! А тут — купили сразу пять литров, разлили по мискам и заморозили. А потом доставай из морозильника — ночь постоит в тепле, и готово молочко. Сколько надо, когда надо. Так что мужик Лене попался правильный, такого не грех послушать.

Посему и очередное задание насчет отрисовки плана поселка с указанием мест базирования цыганских семей было выполнено в достаточно короткий срок. Лена постаралась, перенесла свои почеркушки на лист плотной бумаги, аккуратно вчертив дома, заборы и дороги. Пусть муж знает, она не только кашу варить умеет. Тем более, что рисовать план поселка оказалось не труднее, чем выкройку брючного костюма.

«Офигеть! Через четыре дома от нас нарисовался рассадник криминала, тунеядства и оборота наркотиков!» — мысленно воскликнул Пётр и пошел думать. То есть сначала несколько раз вдумчиво проехался на внедорожнике мимо цыганского форпоста, потом пешочком по каким-то делам в выходной. Второй дом через улицу, с теми потом нужно будет что-то решать. Но решать надо однозначно и без затягивания. Фролов знал заранее, что пара домов с такими обитателями со временем превратятся в нечто безобразное. Послезнание нашептывало — паровозы давить надо, пока они чайники. А по паровозам он уже спец. Вариантов нарисовалось в воображении несколько — от массового отравления грибами до криминальной разборки с участием неведомых бандитов. И если история с грибами скорее из области анекдотов про тёщу, которая их отказывалась кушать, потому и померла с синяками… То с бандитами всё может сработать. Надо только найти желающих побеспредельничать за вознаграждение. Мдя, тоже вариант не очень. И кинуть могут, и выйти на след Фролова будет не так сложно, и моральный аспект слегка напрягает.

А вот пожар, пожар это нормально. И кровь на руки не налипнет, если не доводить до маразма, и эти люди намёк оценят. Нехорошо? Нехорошо, а что делать. До дома нежеланных соседей сотня метров, расстояние рабочее. Тем более с той четырёхкратной оптикой, которая стоит на фроловской мелкашке. И окно гостевой комнаты выходит на нужную сторону. А с учетом «банки», уже обстрелянной в карьере, то и звук никто не услышит даже среди его домашних.

Уже неделю как по утрам Пётр встаёт на работу один, он уговорил Лену не вскакивать ради того, чтоб накормить его завтраком — что Пётр, сам себе яичницу не пожарит? Так что одним темным мартовским утром он взялся осуществлять план. Немудрёный и от того вполне осуществимый. От линии электропитания в каждый дом тянется воздушка — однофазная подводка к дому. Два провода подвязаны к чашкам-изоляторам на «гусаке», а потом по кривой трубе заходят внутрь дома. Вот с этими изоляторами Фролов и расправлялся сейчас самым безжалостным образом. Толи сумерки, толи волнение, но первый изолятор он смог разбить только с шестого выстрела. Белая мишень размером с детский кулачок не самая сложная цель, а вот поди ж ты. В прицел Пётр увидел, как провод упал на крышу… и ничего не произошло. Блин, не повезло — свалившийся провод оказался нулевым. Ну и ладно, значит другой точно «фаза». Всего три слабых хлопка, и провод с искрами цепляет «гусак», переплетается с первым, искрит, начинает ярко светиться. А потом всё угасает.

Фролов не сильно переживал, не о чем пока переживать. Крыша у цыган как у многих крыта рубероидом — материал шикарный не только в плане звукоизоляции, он и горит отлично. Надо просто подождать, тем более, снега на крыше нет, весь съехал под дневным весенним солнышком. Когда он на своей «Ниве» подъехал к злополучному дому, крыша уже весело полыхала. Пётр посигналил в клаксон, потом еще раз. Где-то через минуту их окна сонно заорали:

— Чего сигналишь, чего спать не даёшь!

— Так горите, соседи! Дело ваше, конечно, но смотрите, чтоб на нас не перекинулось.

Нашему герою не была нужна медаль «За отвагу на пожаре», и слава ему не нужна, посему он не стал вылезать из машины или убеждать проснувшегося ромалу в правдивости своих слов, а просто поехал на работу. Чем дело закончится, узнает вечером, когда приедет домой. Не такой уж он и любопытный, чтоб в чужие дела нос совать. Достаточно, что горящую палку в муравейник сунул. Ему даже самому стало немножко странно, когда после обеда Фролов вспомнил утреннюю историю — ведь в самом деле выкинул из головы и не парился.

Вечером, проезжая мимо бывшего очага возгорания, Пётр чуть притормозил, пытаясь рассмотреть дом. Какое там, и так освещение на улице не очень, а тут вообще конкретно в этом дворе темень — что-то чернело в сумраке, но свет из окон не проглядывал. И характерный запах пожара пробивался в машину через закрытое окно.

— Фролов, представляешь!

— Что представляю?

— Сегодня на нашей улице пожар был! Как раз в том доме… ой!

— Я утром ехал, увидел огонь на крыше, всю улицу сигналами на уши поставил. Странно, что вас не разбудил.

— Нет, не слышала. То есть это точно не…

— Говорю же, я всех разбудил, чтоб не погорели. Так чего, сильно погорели?

— Дом деревянный, сильно выгорел. Хорошо хоть, никто не пострадал. Получается, они тебя должны благодарить, что успели спастись.

— Это да, кроме как меня, особо некого. А чего он загорелся-то? Печь прогорела?

— Не, я слышала, проводка неисправная у них была. Пожарники так сказали.

— Пожарные надо говорить. Пожарники — это которые наоборот, которые поджигают или махинации устраивают на пожаре.

— А представляешь, сказали, у них дом по документам нигде не числится. Так что они и не погорельцы вроде, и прописаны все в другом городе.

— Цыгане, что ты хочешь. Ты хоть без детишек там крутилась?

— Конечно, нефиг им такое