— А я ни копейки неграм не дал и не дам, — признался я. — Их, конечно, жалко, но я лучше своим помогать буду.

— Это как? — заинтересовалась Надя.

Рассказал про школы и детдома, про короткую благотворительную акцию с бутылками, подвел к окну, где рабочие укладывали на осушенное дно пруда бетонные плиты.

— Я и не знала, что так можно! — ожидаемо удивилась она инфраструктурному проекту. — Может мне тоже своим помогать?

— Это как хочешь, — улыбнулся я. — Но неграм же кто-то тоже должен?

Живут Рушевы неплохо, но вот так по 30-40 тыщ выкидывать не потянут, пусть в фонд по мелочи дальше шлет.

— Верно! — широко улыбнулась она. — Тогда ты нашим помогай, а я неграм буду!

Вот и поделили зоны ответственности.

Надя смущенно поерзала, потупив глазки:

— Можно я парик сниму? Чешется.

— Будь как дома, — а чего мне?

Девушка стащила паричок, явив сантиметровый ёжик волос. Смешная, но смеяться не буду — расстроится же хороший ребенок.

— Я тебя с волосами видел и такой запомнил, поэтому не переживай, — улыбнулся я просвечивающим на спадающих через окно солнечных лучах ушкам. — Отрастут.

— Отрастут! — с улыбкой подтвердила Надя.

Пошли на кухню, и ей на глаза попался почти даже не уродливый вариант изображенного одноглазого чувака в черном плаще с нереалистично-огромным мечом и механической рукой.

— А ты и рисовать начал? — посмотрела на меня светящимися глазами.

— Тренируюсь потихоньку, — признался я. — Рисовать сложно — вот у меня в голове картинка есть, но описать ее текстом мне гораздо проще, чем перенести на бумагу как есть. Но иногда перенести как есть прямо нужно — ведь в тексте я могу, например, написать «Надя была высокой, стройной и симпатичной».

Девушка полыхнула щечками.

— И, в принципе, этого будет достаточно — читатель представит «симпатичность» так, как ему нравится, и нужный эффект будет достигнут. Но тогда получится, что у каждого в голове разная Надя.

— Поняла! — с улыбкой кивнула она. — А кто это? — показала мне листочек.

— Это будет главный герой графического романа, который, возможно, я смогу продавить лет через пять. Хотя бы за границей.

— Графический роман? — у Нади перехватило дыхание.

— Комиксы знаешь что такое? — спросил я.

Поездившая в «загранки» девушка кивнула.

— Вот это — как очень большой комикс, только с нормальным сюжетом и художественной ценностью, а не трах-бабах, злодей побежден.

— Можно я помогу? — загорелась она.

— Можно конечно, — одобрил я. — Но тебе сейчас, наверное, поступать надо?

— А я теперь второгодница, — горько вздохнула девушка. — Почти весь год на больничном, придется заново.

— Останешься еще пару раз — и я тебя догоню! — пригрозил я.

— Нет уж, больше я болеть не собираюсь! — гордо вскинула она подбородок и спросила. — А ты летом в «Артек» поедешь?

— У меня гастроли, — покачал я головой. — Очень много писем шлют, нужно поездить по стране, с людьми встретиться, так что смену в «Артеке» я себе позволить не могу. Но на пару дней загляну — там же тоже мои читатели есть.

— Я на весь июнь туда поеду, — предупредила Надя.

— Значит и я в июне туда, — с улыбкой пообещал я.

Дальше она помогла мне слепить торт, подтянулись родные, мы все вместе попили чаю («Ой, Наденька, ты такая худенькая! И торт помогла испечь? Ну какая молодец!» — и все это мама сопровождала очень красноречивыми взглядами на меня — чего тебе мол еще надо, дурень?), и я проводил Надю до такси — темно уже, пусть лучше так.

Хандра-то лечится!

Вернувшись домой, попал в цепкие мамины лапки, и был просто вынужден объясниться:

— Надя хорошая, а я буду неделями не ночующий дома ходок!

Ой что тут началось!

Глава 9

Рейд в этот раз начали правильно — с поисков главного местного БХССника и участкового, закрепленного за целевым колхозом. Параллельно гости из столицы оккупировали все здания местного МВД и КГБ: копаются в документах, пока местные сидят по запертым кабинетам — чтобы не мешали. Незаконно? Зато в рамках социалистической справедливости — невиновных мы ведь не тронем.

БХССника в чине капитана на рабочем месте, вопреки должностным инструкциям и вывешенному на двери кабинета рабочему графику, не оказалось, но нашелся он на квартире, где по такому поводу провели совершенно незаконный, но относительно результативный обыск, а еще, на всякий случай, отвезли в здание БХСС его жену. Капитан орал, качал права, и даже позвонил в Москву (разрешили), но, услышав ответ, побледнел. Его мы взяли с собой, для экспресс очных ставок, и даже разрешили в последний раз в жизни надеть парадную форму. С кирзачами, в которых мы в колхоз и едем, сочетается очень забавно.

А вот участковый пропал! Ну нету и все — никто не знает где, рабочая машина на месте, в квартире у него и парочки всем известных любовниц (холостой он у нас) данного товарища тоже не нашлось. Удивительные вещи творятся в стране, где учет и контроль — наше все.

Сидя в переваливающейся по ужасающего качества проселку «Таблетке», слушая барабанящий по крыше дождь и наблюдая его же капли на стекле, я обосновывал значимость второго в мировой истории пионерского рейда:

— Горком — это замечательно, но может возникнуть риск того, что те, кто пониже, не проникнутся — на них-то поди такой удивительный ресурс как мальчик с жуткой ксивой переводить не будут. Поэтому мы сейчас и здесь — показывать, что ранг преступника нам пофигу. Неприкасаемых быть не должно — это, опять-таки, сильно подрывает дисциплину в обществе.

В затянутом черными тучами небе сверкнула молния, озарив смешанный лес за окном. Переждав пришедший следом гром, повернулся к сидящему через проход сорокалетнему капитану БХСС Васильеву Виктору Павловичу, которого мы прихватили в райцентре — придется бедолаге дело шить, он тут за колхозами следить поставлен, но ничего полезного не делает, зато охотно принимает бакшиш. Зачем такой нужен?

Решил протестировать уровень усвоения печальным капитаном учебного материала:

— А вы как считаете, Виктор Павлович?

Сидящий на сиденье впереди нас дядя Петя (дядя Витя за рулем) многозначительно на капитана посмотрел. Поежившись, тот ответил:

— Дисциплина очень важна.

— Рад, что